Описание народов восточной сибири. Народы Сибири. Краткая история. Развитие социально-экономических отношений
Территорию Сибири можно назвать действительно многонациональной. На сегодняшний день её население в большей степени представляют русские . Начиная 1897 годом, и по сей день численность населения только растет. Основу русского населения Сибири составляли торговцы, казаки и крестьяне. Главным образом коренное население располагается на территории Тобольска, Томска, Красноярска и Иркутска. В начале восемнадцатого века русское население стало расселяться в южной части Сибири – Забайкалье, Алтае и Минусинских степях. В конце восемнадцатого века, в Сибирь переселилось огромное количество крестьян. Они расположились преимущественно на территории Приморья, Казахстана и Алтая. А после начала строительства железной дороги и становления городов, численность населения стала расти еще быстрее.
Многочисленные народы Сибири
Современное состояние
Пришедшие на сибирские земли казаки и местные якуты стали очень дружны, они прониклись доверием друг к другу. Спустя некоторое время, они уже не делили себя на местных и туземцев. Совершались интернациональные браки, которые повлекли за собой смешение кровей. Основные народы, населяющие Сибирь, являются:
Чуванцы
Чуванцы расположились на территории Чукотского автономного округа. Национальный язык – чукотский, со временем полностью был вытеснен русским. Первая перепись населения в конце восемнадцатого века официально подтвердила 275 представителя чуванцев, обосновавшихся на территории Сибири и 177, перемещавшихся с место на место. Сейчас общее количество представителей этого народа около 1300.
Чуванцы занимались охотой и рыболовством, заводили ездовых собак. А главным занятием народа было оленеводство.
Орочи
— расположились на территории Хабаровского края. Этот народ имел и другое название – нани, которое также повсеместно употреблялось. Язык народа – орочский, говорили на нем только старейшие представители народа, к тому же, он был бесписьменным. По официальной первой переписи численность населения орочей составляла 915 человек. Орочи преимущественно занимались охотой. Отлавливали не только лесных обитателей, но и дичь. Сейчас представителей этого народа около 1000.Энцы
Энцы
были достаточно малочисленным народом. Их количество в первую перепись населения составляло всего 378 человек. Они кочевали в районах Енисея и Нижней Тунгуски. Язык энцев был похож на ненецкий, отличие было в звуковом составе. Сейчас осталось около 300 представителей.
Ительмены
обосновались на территории Камчатки, раньше они назывались камчадалами. Родной язык народа – ительменский, который является достаточно сложным и включает в себя четыре диалекта. Численность ительменов, судя по первой переписи населения, составляла 825 человек. Ительмены в большинстве занимались отловом лососевых пород рыбы, также было распространено собирательство ягод, грибов и пряностей. Сейчас (по перепеси 2010 года) чуть больше 3000 представителей этой народности.Кеты
Кеты
— стали коренными жителями Красноярского края. Их количество на конец восемнадцатого века составляло 1017 человек. Кетский язык являлся изолированным от других языков Азии. Кеты практиковали сельское хозяйств, охоту и рыболовство. Кроме того, они стали основоположниками торговли. Основным товаром была пушнина. По перепеси 2010 года — 1219 человек
Коряки
— расположились на территории Камчатской области и Чукотского автономного округа. Язык коряков наиболее близок к чукотскому. Основная сфера деятельности народа – оленеводство. Даже название народа переводится на русский языка как «богатый оленями». Численность населения в конце восемнадцатого века составляла 7335 человек. Сейчас ~ 9000.
Манси
Конечно есть еще множество совсем малочисленных народностей которые проживают на территории Сибири и на описание их уйдет далеко не одна страница, но тенденция к ассимиляции со временем приводит к полному исчезновению малых народов.
Становление культуры в Сибири
Культура Сибири многослойна настолько, насколько огромно количество национальностей, проживающих на её территории. От каждого заселения местный народ принимал что-то новое для себя. В первую очередь это коснулось орудий труда и бытовых принадлежностей. Пришлые казаки стали использовать в быту оленьи шкуры, местные орудия рыболовства, малицы из обихода якутов. А те, в свою очередь, присматривали за скотом туземцев, когда те отсутствовали в своих домах.
В качестве материала для строительства использовались различные породы дерева, коих на территории Сибири предостаточно и до сих пор. Как правило, это была ель или сосна.
Климат на территории Сибири резко – континентальный, это проявляется в суровых зимах и жарком лете. В таких условиях местные жители прекрасно выращивали сахарную свеклу, картофель, морковь и другие овощи. В лесной зоне можно было собрать различные грибы – грузди, маслята, подосиновики, и ягоды — голубика, жимолость или черемуха. На юге Красноярского края выращивали и фрукты. Добытое мясо и выловленную рыбу, как правило, готовили на костре, используя в качестве добавок травы тайги. На данный момент кухня Сибири выделяется активным использованием домашней консервации.
1. Когда и кем началось освоение Сибири?
Традиционно считается начатым в 1581 году походом Ермака против Сибирского ханства. Процесс покорения Сибири включал в себя постепенное продвижение русских казаков и служилых людей на Восток, вплоть до их выхода к Тихому океану и закреплению на Камчатке.
2. Какие цели преследовали первые покорители Сибири?
Первые русские землепроходцы, начиная с 1581 г., отправлялись в Сибирь за пушниной - товаром, дававшим большую часть валютной выручки Российского государства. Именно поэтому они шли по тундре и тайге, основывая на реках - единственных транспортных путях - первые укрепленные города и остроги (крепости): Тюмень (1586), Тобольск (1587), Сургут (1594), Обдорск (1595; ныне Салехард).
4. Какие народы живут в Сибири? Чем они занимаются?
Для Сибири характерно этническое разнообразие, но большую часть населения региона составляют русские. Среди других народов самый многочисленный - буряты, говорящие на языке монгольской группы алтайской семьи и большей частью исповедующие буддизм. Тувинцы, говорящие на языке тюркской группы алтайской семьи,- второй по численности из нерусских народов Сибири. Хакасы - тюркоязычный народ, населяющий Минусинскую котловину и северные отроги Саян. В населении Республики Хакасии сами хакасы составляют только 12 %, а преобладают русские - 80 %. Алтайцы, также говорящие на одном из тюркских языков, составляют 30 % населения Республики Алтай (их всего около 70 тыс. чел.), 56 % составляют русские, 12 % - казахи; также в республике проживают небольшие народы, близкие к алтайцам и ранее относившиеся к ним, - теленгиты, тубалары, челканцы, кумандинцы. Другие тюркские народы Сибири - шорцы (14 тыс.) и татары (300 тыс.). Самые урбанизированные территории Сибири - это районы проживания народов угро-финской языковой группы уральской семьи, близких родственников европейских венгров, - хантов (17 тыс. чел.) и манси (10 тыс. чел.). На Крайнем Севере Сибири проживают занимающиеся оленеводством, охотой и рыболовством народы самодийской языковой группы уральской семьи ненцы (около 30 тыс. чел.), селькупы (4 тыс. чел.), нганасаны (1 тыс. чел.), а также тюркоязычные долганы (7 тыс. чел.). На огромном пространстве от Енисея до Тихого океана рассеяны таежные охотники и оленеводы эвенки - их 35 тыс. человек.
5. «Чувствительную разницу замечаете вы,- пишет один из путешественников по Сибири, - когда из середины России перенесетесь за Уральский хребет и очутитесь где-либо на равнинах Иртыша и Оби или на холмистых берегах Томи: другой говор, другой обычай, новый характер во всем, которого вы сразу не определите, но тем не менее чувствуете». Как вы считаете, наложили ли отпечаток суровые природные условия Сибири на характер ее жителей?
Да, наложили. См. п. 7
6. Почему с конца XVI в. в Сибирь устремился приток переселенцев?
Сразу же после похода Ермака, с конца XVI в., начался массовый приток в Сибирь переселенцев из европейской части страны. Это были главным образом крестьяне, бежавшие сюда от растущего крепостнического гнёта. Из этих вольных поселенцев и сложилась основная часть русского населения Сибири. Кроме того, с XVII в. Сибирь становится местом ссылки всех «нежелательных элементов» - мятежников, декабристов, участников народных восстаний и оппозиционных движений (народников, эсеров, социал-демократов, анархистов) и др.
7. Сравните образ жизни сибиряка и жителя среднерусской полосы. Докажите, что природные условия влияют на характер человека, образ его жизни, хозяйственную деятельность.
Жители Сибири живут в суровых природных условиях, им приходится больше работать из-за более сурового климата, чем жителю средней полосы. В связи с этим сибиряк может быть более работящим, собранным, аккуратным, более приспособленным к трудным ситуациям, характер скорее всего будет серьезным.
Ханты - коренной угорский народ, проживающий на севере Западной Сибири преимущественно на территориях Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов Тюменской области, а также на севере Томской области.
Ханты (устаревшее название "остяки") известены также как югры, однако более точное самоназвание "ханты" (от хантыйского "кантах" - человек, народ) в советское время было закреплено в качестве официального.
До начала XX века русские называли хантов остяками (возможно от "ас-ях" - "народ большой реки"), еще ранее (до XIV века) - югрой, югричами. Коми-зыряне называли хантов егра, ненцы - хаби, татары - уштек (эштек, истек).
Ханты близки к манси , с которыми объединяются под общим названием обские угры.
Среди хантов выделяются три этнографические группы: северная, южная и восточная. Они отличаются диалектами, самоназванием, особенностями в хозяйстве и культуре. Также среди хантов выделяются территориальные группы - васюганские, салымские, казымские ханты.
Северными соседями хантов были ненцы, южными - сибирские татары и томско-нарымские селькупы, восточными - кеты, селькупы, а также кочующие эвенки. Огромная территория расселения и, соответственно, различные культуры соседних народов и способствовали формированию в рамках одного народа трех достаточно различных этнографических групп.
Численность населения
Численность хантов в Российской Федерации составляет по данным переписи населения 2010 года 30943 человек). Из них 61,6% проживают в Ханты-Мансийском АО, 30,7% - в Ямало-Ненецком АО, 2,3% - в Тюменской области без ХМАО и ЯНАО, 2,3 % - в Томской области.
Основной ареал обитания ограничен преимущественно нижними течениями рек Обь, Иртыш и их притокам.
Язык и письменность
Язык хантов вместе с мансийским и венгерским составляет обско-угорскую группу уральской семьи языков. Хантыйский язык известен своей необычайной диалектной раздробленностью. Выделяется западная группа - обдорское, приобское и прииртышское наречия и восточная группа - сургутское и вах-васюганское наречия, в свою очередь разделяющиеся на 13 диалектов.
Диалектарная раздробленность затрудняла создание письменности. В 1879 году Н.Григоровский издал букварь на одном из диалектов хантыйского языка. В последствии, священником И.Егоровым на обдорском диалекте создан букварь хантыйского языка, который затем был переведен на ваховско-васюганский диалект.
В 1930-е годы основой хантыйской азбуки послужил казымский диалект, с 1940 года в основу литературного языка был положен среднеобской диалект. В это время письменность первоначально была создана на основе латиницы, а с 1937 основывается на килиллице. В настоящее время письменность существует на основе пяти диалектов хантыйского языка: казымском, сургутском, ваховском, сургутском, среднеобоком.
В современной России 38,5% хантов считают родным языком русский. У части северных хантов распространены также ненецкий и коми языки.
Антропологический тип
Атропологические особенности хантов, позволяют отнести их к уральской контактной расе, которая внутри неоднородна в территориальном соотнесении монголоидных и европеоидных черт. Ханты, наряду с селькупами и ненцами, входят в западносибирскую группу популяций для которой характерно повышение доли монголоидности, по сравнению с другими представителями уральской расы. Причем женщины в большей степени монголообразны, чем мужчины.
По своему складу ханты среднего или даже ниже среднего роста (156-160 см). Имеют обыкновенно прямые черные или каштановые волосы, которые имеют, как правило большую длину и носятся или распущенными, или заплетенными в косы, цвет лица смуглый, глаза темные.
Благодаря уплощенному лицу с несколько выдающимися скулами, толстоватым (но не полным) губам и короткому, вдавленному при корне и широким, вздернутому на конце носу, внешне тип хантов напоминает монгольский. Но, в отличие от типичных монголоидов имеют правильно прорезанные глаза, чаще узкий и длинный череп (долихо- или субдолихоцефальный). Все это придает хантам особый отпечаток, из-за чего некоторые исследователи склонны видеть в них остатки особой древней расы, населявшей некогда и часть Европы.
Этническая история
В исторических хрониках первые письменные упоминания о народе ханты встречаются в русских и арабских источниках Х века, но доподлинно известно, что предки хантов проживали на территории Урала и Западной Сибири уже 6-5 тысяч лет до н.э., впоследствии они были вытесненными кочевниками в земли Северной Сибири.
Этногенез северных хантов на основе смешения аборигенных и пришлых угорских племен археологи связывают с усть-полуйской культурой (конец I тысячелетия до н.э. - начало I тысячелетия н.э.), локализованной в бассейне реки Обь от устъя Иртыша до Обской губы. Многие традиции этой северной, таежной промысловой культуру наследуют и современные северные ханты. С середины II тысячелетия н.э. северные ханты испытали сильное влияние ненецкой оленеводческой культуры. В зоне непосредственных территориальных контактов ханты частично подверглись ассимиляции со стороны тундровых ненцев (так называемых "семи ненецких родов хантыйского происхождения").
Южные ханты расселены вверх от устья Иртыша. Это территория южной тайги, лесостепи и степи и в культурном плане более тяготеет у югу. В их формировании и последующем этнокультурном развитии значительную роль сыграло южное лесостепное население, наслоившееся на общехантыйскую основу. Значительное влияние на южных хантов оказали тюрки, а позднее русские.
Восточные ханты расселены в Среднем Приобье и по притокам Салым, Пим, Тромъеган, Аган, Вах, Юган, Васюган. Эта группа в большей степени, чем другие, сохраняет северо-сибирские черты культуры, восходящей к уральским традициям - тягловому собаководству, долбленым лодкам, преобладанию распашной одежды, берестяной утвари, промысловой экономике. Другой значимой составляющей культуры восточных хантов является саяно-алтайский компонент, который восходит ко времени формирования юго-западной сибирской промысловой традиции. Влияние саяно-алтайских тюрок на культуру восточных хантов прослеживается и в более позднее время. В пределах современной территории oобитания восточные ханты достаточно активно взаимодействовали с кетами и селькупами, чему способствовала принадлежность к одному хозяйственно-культурному типу.
Таким образом, при наличии общих черт культуры, свойственных хантыйскому этносу, что связывается с ранними этапами их этногенеза и формирования уральской общности, в которую наряду с утрами входили предки кетов и самодийских народов. Последующее культурное "расхождение", формирование этнографических групп, в большей степени определялось процессами этнокультурного взаимодействия с соседними народами.
Таким образом, культура народа, его язык и духовный мир не однородны. Это объясняется тем, что ханты расселились довольно широко, и в разных климатических условиях сформировались различные культуры.
Быт и хозяйство
Основными занятиями северных хантов были оленеводство и охота, реже рыболовство. Культ оленя прослеживается во всех сферах жизни саверных хантов. Олень, без преувеличения, был основой жизни: он был и транспортом, шкуры использовались при строительстве жилищ и пошива одежды. Не случайно, с оленем связаны и многие нормы общественной жизни (собственность на оленей и их наследование), мировоззрения (в погребальном обряде).
Южные ханты в основном занимались рыболовством, однако им были известны также земледелие и скотоводство.
Исходя из того, что хозяйство влияет на характер оседлости, а тип поселения на конструкцию жилища, у хантов выделяются пять типов расселения с соответствующими особенностями поселений:
Ханты, занимавшиеся охотой и рыболовством имели по 3-4 жилища в разных сезонных поселениях, которые менялись в зависимости от сезона. Такие жилища делали из бревен и ставили прямо на землю, иногда строили землянки и полуземлянки с деревянным столбовым каркасом, который сверху покрывался жердями, ветками, дерном и землей.
Ханты-оленеводы жили переносных жилищах, в чумах, состоящих из поставленных по кругу шестов, скрепленных в центре, покрытых сверху берестой (летом) или шкурами (зимой).
Религия и верования
Ханты с древности почитали стихии природы: солнце, луну, огонь, воду, ветер. Также у хантов существовали тотемные покровители, семейные божества и покровители-предки. Каждый род имел свое тотемное животное, его почитали, считая одним из далеких родственников. Данное животное нельзя было убивать и употреблять в пищу.
Медведя почитали повсеместно, его считали защитником, он помогал охотникам, охранял от болезней, разрешал споры. При этом на медведя, в отличии от других тотемных животных, можно было охотиться. Для того чтобы примирить дух медведя и убившего его охотника ханты устраивали медвежий праздник. Лягушка почиталась как хранительница семейного счастья и помощница рожениц. Были и священные места, место на котором живет покровитель. На таких места запрещалась охота и рыбалка, так как животных охраняет сам покровитель.
До наших дней традиционные ритуалы и праздники дошли в измененном виде, их адаптировали под современные взгляды и приурочили к определенным событиям. Так, например, медвежий праздник проводят перед выдачей лицензий на отстрел медведя.
После прихода в Сибирь русских, ханты были обращены в христианство. Оэнако этот процесс был неравномерным и коснулся, прежде всего тех групп хантов, которые испытывали разностороннее влияние русских переселенцев, это, в первую очередь, южные ханты. У прочих групп отмечается наличие религиозного синкретизма, выражающегося в адаптации ряда христианских догм, при преобладании культурной функции традиционной мировоззренческой системы.
В составе основных этнографических регионов Советского Союза многими историко-культурными особенностями выделяется Сибирь- обширная географическая область от Урала до Тихого океана, в пределах которой с глубокой древности формировались своеобразные этнолингвистические общности и хозяйственно-культурные типы коренного населения. Историко-этнографическое изучение Сибири имеет большое научное значение не только для установления региональных этнокультурных особенностей населяющих ее народов, но и в более широком общеэтнографическом аспекте, позволяющем выяснить целый ряд «глобальных» вопросов возникновения и развития различных социально-культурных явлений на определенных стадиях всемирно-исторического процесса. Не меньшее значение для современности имеет этнографическое изучение конкретной действительности, образа жизни населения Сибири наших дней, так как оно раскрывает яркую картину глубоких социалистических преобразований в социально-экономическом строе и культурно-бытовом укладе всех (даже самых малых) этнических общностей сибирского региона.
Этногенез и этническая история. Среди важнейших вопросов исторической этнографии Сибири видное место занимает проблема многовековых этнокультурных контактов и взаимодействий ее коренных народов друг с другом и с народами соседних историко-культурных областей Восточной Европы, Казахстана и Средней Азии, Центральной Азии и Дальнего Востока. Эти этнокультурные взаимодействия оказались усиленными и обогащенными на более высоком уровне вследствие включения многочисленных этносов Сибири в состав Российского централизованного государства, а также начавшегося с 17 в. формирования местных («сибирских») очагов пришлого русского населения. Еще до Октябрьской революции Сибирь по преобладающей массе населения и по важнейшим экономическим связям была настоящей «русской стороной» - органической составной частью аграрно-индустриальной России. Коренное нерусское население, сохранившее свои этнические территории, родные языки и традиционные культурно-бытовые особенности, было повсеместно вовлечено в тесные хозяйственно-экономические связи с русскими соседями.
Всесоюзные переписи населения начиная с 1926 г. регистрируют быстрое возрастание общей численности жителей Сибири, которая ныне превышает 25 млн. человек. Согласно данным на 1979 г., среди старожилов преобладают русские, прочно освоившие не только южную лесную и лесостепную часть Сибири, но и многие удаленные места северной и северо-восточной Сибири и Дальнего Востока. Русский демографический компонент численно преобладает среди населения всех промышленных новостроек и на транспорте, столь важном для экономического и культурного подъема глубинных районов Сибири.
Коренное население Сибири численно также возрастает, составляя в настоящее время несколько более 1 млн. человек. В этнолингвистическом отношении это население весьма дробно и распределяется по многим отдельным народам и группам различной численности. Наиболее крупные коренные народы Сибири - буряты (353 тыс.), якуты (328 тыс.) и тувинцы (166 тыс.). Средней численности народы - западносибирские татары (до 100 тыс.), хакасы (71 тыс.), алтайцы (60 тыс.). Остальные народы (их насчитывается до 24) по причине их малочисленности и сходных особенностей промыслового быта отнесены к группе «малых народов Севера» (общая численность 150 тыс. человек). Среди них выделяются ненцы (около 29 тыс.), звенки (28 тыс.), ханты (21 тыс.), заметные по численности и сохранению традиционного уклада чукчи (14 тыс.), эвены (12 тыс.), нанайцы (10 тыс.), манси (7,7 тыс.), коряки (7,9 тыс.). Остальные народы севера Сибири совсем не большие (например, алеуты, энцы, ороки - численностью по нескольку сот человек), но этнографически они представляют значительный интерес.
Современные исследования отмечают большое своеобразие языковой ситуации в среде коренного населения Сибири. Ведущей тенденцией является, наряду со свободным развитием родной речи и письменности, все большее распространение двуязычия (знание наряду с родным языком русского или языка какой-либо соседней народности) и расширение функций русского языка во всех сферах общественной жизни. У большинства народов Севера с 1926 г. значительно сократилось число лиц, признающих родным язык своей национальности, и увеличилась доля лиц, признающих родным русский язык (например, среди манси, селькупов, нивхов, орочей - до 50%). Эти явления свидетельствуют как о высокой престижности русского языка, так и о его выдающейся роли в общем подъеме культурного уровня коренного населения. Однако ни один из существовавших до революции самобытных языков Сибири не исчез, будучи поглощенным иноэтническим окружением. Это дает основание классифицировать народы Сибири прежде всего по этнолингвистическому признаку, имеющему большое значение для раскрытия прошлой «бесписьменной» истории этих народов.
Народы Сибири принадлежат к различным языковым семьям и группам. По численности говорящих на родственных языках на первом месте стоят народы алтайской языковой семьи, по крайней мере от рубежа нашей эры начавшей распространяться с Саяно-Ал-тая и Прибайкалья в глубинные районы Западной и Восточной Сибири.
Алтайская языковая семья в пределах Сибири делится на три ветви: тюркскую, монгольскую и тунгусскую. Первая ветвь - тюркская- очень обширна. В Сибири к ней принадлежат: алтае-саянские народы - алтайцы, тувинцы, хакасы, шорцы, чулымцы, карагасы, или тофалары; западносибирские (тобольские, тарские, барабинские, томские и др.) татары; на Крайнем Севере-якуты и долганы (последние живут на востоке Таймыра, в бассейне р. Хатанги). К монгольским по языку народам в Сибири принадлежат только буряты, расселенные группами в западном и восточном Прибайкалье.
В тунгусскую ветвь алтайских народов входят эвенки («тунгусы»), обитающие рассеянными группами на обширной территории от правых притоков Верхней Оби до Охотского побережья и от Прибайкалья до Ледовитого океана; эвены (ламуты), расселенные в ряде районов северной Якутии, на Охотском побережье и Камчатке; также ряд небольших народностей Нижнего Амура - нанайцы (гольды), ульчи, или ольчи, негидальцы; Уссурийского края - орочи и удэ (удэгейцы); Сахалина - ороки.
В Западной Сибири с отдаленных времен формировались этнические общности уральской языковой семьи. Это были угроязычные и самоедоязычные племена лесостепной и таежной полосы от Урала до Верхнего Приобья. В настоящее время в Обь-Иртышском бассейне обитают угорские народы - ханты и манси. К самодийским (самоедоязычным) принадлежат селькупы на Средней Оби, энцы в низовьях Енисея, нганасаны, или тавгийцы, на Таймыре, ненцы, населяющие лесотундру и тундру Евразии от Таймыра до Белого моря. Некогда небольшие самодийские народности обитали и в Южной Сибири, на Алтае-Саян-ском нагорье, но остатки их - карагасы, кой-балы, камасинцы и др. - были тюркизированы в 18 -19 вв.
Целый ряд народов Сибири по установившейся научной традиции называют «палеоазиатами», предполагая в них потомков древнейших обитателей азиатской части СССР. Вопрос этот очень сложный, так как даже приблизительно не известно, где и в какую археологическую эпоху первоначально формировались те или иные «палеоазиатские» этнические общности. Во всяком случае, ученым ясно то, что, видимо, никогда не существовало единой «палеоазиатской» этнолингвистической семьи, ибо условно причисляемые к ней нынешние языки весьма различны в лингвогенетическом отношении.
Только три «палеоазиатских» народа - чукчи, коряки и, вероятно, ительмены - составляют генетическое языковое единство, группу чукотско-камчатских языков. Остальные «палеоазиатские» языки стоят особняком друг от друга, да и с другими языковыми общностями Сибири им трудно подыскать какие-либо прямые генетические соответствия. Это языки небольших народностей - кетов на Среднем Енисее, колымских юкагиров с примыкающими к ним чуванцами, нивхов (гиляков) в низовьях Амура и на Северном Сахалине. Столь же условно причисление к «палеоазиатским» своеобразных, но генетически родственных друг другу языков советских эскимосов на Чукотке и о-ве Врангеля и алеутов на Командорских островах. Современная наука располагает некоторыми данными относительно того, что «палеоазиатским» эскимосскому и чукотско-камчатским языкам на Крайнем Северо-Востоке Азии в отдаленные времена предшествовали какие-то иные языки (соответственно этнические группировки), которые и могут считаться, по-видимому, древнейшими «палеосибирскими».
О том, что в глубинных этногенетических основаниях многих народов Сибири залегают очень древние «аборигенные пласты», свидетельствуют данные антропологии. В самом деле, все коренные народы Восточной Сибири и Дальнего Востока монголоидны по основным особенностям их антропологических типов. Монголоидами, видимо, были и древние обитатели верхнепалеолитических стоянок этого региона (яркий пример: костные останки архаического монголоида на Афонтовой горе в Красноярске). Монголоидный тип населения Сибири генетически мог зародиться только в Центральной Азии. Археологи доказывают, что палеолитическая культура Сибири развивалась в том же направлении и в сходных формах, что и палеолит Монголии. Исходя из этого, археологи полагают, что именно эпоха верхнего палеолита с его высокоразвитой охотничьей культурой была наиболее подходящим историческим временем для широкого заселения Сибири и Дальнего Востока «азиатским» - монголоидного облика - древним человеком.
Монголоидные типы древнего «байкальского» происхождения хорошо представлены среди современных тунгусоязычных групп населения от Енисея до Охотского побережья, также у колымских юкагиров, отдаленные предки которых, возможно, предшествовали эвенкам и эвенам на значительном пространстве Восточной Сибири. Северовосточные «палеоазиаты»- эскимосы, чукчи и коряки - принадлежат к особо выделенной арктической монголоидной расе второго порядка, генетически связанной с каким-то очень древним населением материковой и приморской части Северо-Восточной Азии. Не менее древен специфический амуро-сахалинский физический тип нивхов (гиляков), который сложился в результате этногенетического взаимодействия североазиатских и тихоокеанских антропологических популяций.
Среди значительной части алтаеязычного населения Сибири - алтайцев, тувинцев, якутов, бурят и др. - распространен наиболее монголоидный центрально-азиатский тип, представляющий собой сложное расово-гене-тическое образование, истоки которого восходят к смешавшимся друг с другом монголоидным группам разного времени (от глубокой древности до.позднего средневековья).
У коренных народов к западу от Енисея наблюдается заметное ослабление монголоидных признаков; здесь преобладает уральская раса во многих ее разновидностях, возникшая в целом как следствие давнего и неоднократного смешения монголоидных и европеоидных групп. Разные варианты этой расы представлены среди хантов, манси, селькупов ненцев, западносибирских татар, северных алтайцев и шорцев.
Лингвистическая и антропологическая классификация народов Сибири помогает понять многие, до конца еще не выясненные вопросы их этнической истории. Но советская этнография стремится разработать и собственный историко-культурный метод типологии устойчивых и преемственных форм целостного образа жизни этих народов, исходя из свойственных им исторически особенных способов этнокультурной деятельности, лежащих в основании традиционных этнических культур.
Историко-культурный метод этнографии, ретроспективно обращенный и к наиболее отделенным временам истории Сибири, позволяет установить целый ряд региональных историко-культурных процессов, протекавших вполне самостоятельно и во взаимодействии
друг с другом в конкретных условиях однородной и дифференцированной природохозяйственной среды, а также под влиянием инокультурных регионов Евразии. Следствием этих процессов, с одной стороны, было возникновение и развитие традиционно устойчивых хозяйственно-культурных типов: 1. пеших охотников и рыболовов таежной зоны;
2) охотников на дикого оленя в Субарктике; 3} оседлых рыболовов в низовьях больших
рек (Оби, Амура, а также на Камчатке) 4. таежных охотников-оленеводов Восточной Си-
бири; 5. оленеводов тундры от Северного Урала до Чукотки; 6. охотников за морским
зверем на Тихоокеанском побережье и островах; 7. скотоводов и охотников Алтая и Саян;
8. скотоводов и земледельцев Южной и Западной Сибири, Прибайкалья и др. С другой
стороны, историческим следствием тех же процессов, развивавшихся в системе более широкого межплеменного обмена продуктами и способами предметно-культурной деятельности, явилось формирование пяти больших историко-этнографических областей: западно-сибирской с южным, примерно до широты Тобольска и устья Чулыма на Верхней Оби, и северным, таежным, и субарктическим, регионами); алтае-саянской (горнотаежной и
лесостепной смешанной зоны); восточносибирской (с внутренней дифференциацией про-
мысловых и сельскохозяйственных типов тундры, тайги и лесостепи); амурской (или амуро-
сахалинской) и северовосточной (чукотскокамчатской).
Выделенные хозяйственно-культурные типы и региональные историко-этнографические области характеризуют собой историко-этно-графическое многообразие Сибири. Но современная наука требует ответа и на более сложные вопросы зарождения и этнической истории коренных сибирских народов. Достаточно хорошо эта история известна со времени появления множества русских документов о Сибири, т. е. с 17 в. Более древние периоды этой истории реконструируются в основном по данным археологии, лингвистики и антропологии.
Правда, весь накопленный археологический материал древнейших времен (в основном интервале от 30-20 до 10-8 тыс. лет назад) отвечает скорее на вопрос о специфике хозяйственного освоения Сибири первобытным человеком, нежели на вопрос о предполагаемой этнической принадлежности различных групп первопоселенцев в степи, тайге и тундре Сибири и Дальнего Востока. Антропологи к этому добавляют лишь то, что процессы формирования и эволюции антропологических типов значительной части сибирских аборигенов происходили на базе «генетического материала» верхнепалеолитического или ранне-неолитического местного населения.
Большинство исследователей сходится на том, что наиболее реальны поиски истоков этногенеза и этнических культур палеоазиатских, уральских и алтайских по языку народов начиная с эпохи развитого неолита и раннего металла (суммарно: 4-1 тысячелетия до н. э.). В этот период известные науке локальные («племенные») культуры аборигенов Сибири по их важнейшим признакам группировались по крайней мере в четыре больших региона: западносибирский, енисейско-байкало-ленский, средне- и нижнеамурский, северо-восточный (охотско-камчатско-чукотский). Возможно, что этим культурным регионам соответствовали какие-то этнолингвистические общности. Так, многие соображения свидетельствуют в пользу того, что уральская (угорская и самодийская) языковая общность формировалась в Западной Сибири, первоначально в лесостепной и южнотаежной области от Среднего Урала до Верхнего Приобья. В Восточной Сибири, вокруг Байкала и в Енисейско-Ленском междуречье, вероятно, формировалось то древнейшее «палеоазиатское» население, которое - по его предполагаемым потомкам юкагирам - может быть условно названо «протоюкагирским». Древний палеоазиатский пласт, но иного происхождения, угадывается в носителях неолитических культур Охотско-Камчатского побережья. Это был «проточу-котско-камчатский» этнолингвистический пласт, включивший в свой состав еще более архаичные этнические группы крайнего Северо-Востока Азии. Наконец, неолитические обитатели Среднего и Нижнего Амура вполне могут быть признаны «палеоазиатскими» предками нивхов.
Сложнее обстоит дело с решением проблемы этногенеза народов алтайской языковой семьи, формировавшейся поначалу в среде весьма подвижного степного населения Центральной Азии, за пределами южной окраины Сибири. Размежевание этой общности на про-тотюрков и протомонголов произошло на территории Монголии в пределах 1 тысячелетия до н. э. В Сибири позднее расселялись уже вполне сформировавшиеся порознь древние тюрки (предки саяно-алтайских народов и якутов) и древние монголы (предки бурят и ой-ратов-калмыков). Область зарождения первичных тунгусоязычных племен находилась в Восточном Забайкалье, откуда и началось около рубежа нашей эры передвижение пеших охотников протоэвенков на север, в Енисейско-Ленское междуречье, а также впоследствии и на Нижний Амур.
Самостоятельное течение этнокультурного развития народов Сибири неоднократно, осложнялось внешними переселениями и хозяйственно-бытовыми воздействиями. В конце 3 - начале 2 тысячелетия до н. э. в Южной Сибири существовала афанасьевская культура пастушеских скотоводов, типичных европеоидов по внешнему облику. Исследованные археологами вещественные остатки их жизни сходны с одновременными им вещами на территории Средней Азии и Нижнего Поволжья, где в древности формировались некоторые протоиранские (индоевропейские) племена, также европеоидного облика. Эти вполне сопоставимые факты порождают гипотезу о ранних «европейско-сибирских» этнокультурных контактах.
Интересна, хотя и загадочна в этногенети-ческом плане яркая самусьская культура мед-но-бронзовых изделий 15- 13 вв. до н. э., как бы вдруг возникшая и распространившаяся по лесостепи от Томского Приобья до Тюменского Зауралья, а затем исчезнувшая, оставив некоторые свои традиции в кулайской (вероятно, южносамодийской) культуре железного века. Существует мнение, что носители самусьской культуры отошли в таежную зону в связи с расселением на юге Западной Сибири пришедших с запада андроновских пас-тушеско-земледельческих племен древнеиран-ского происхождения. Под несомненным воздействием этих племен уралоязычное население Иртышско-Обского междуречья поднялось на новую ступень культуры - частично восприняло навыки сельского хозяйства и медно-бронзовой металлургии, ранние формы бытовой утвари, в частности керамику со сложным геометрическим орнаментом.
Эпоха раннего металла (2 - 1 тысячелетий до н. э.) в Сибири вообще характеризуется многими потоками южных культурных влияний, доходивших до низовьев Оби и п-ова Ямала, до низовьев Енисея и Лены, до Камчатки и берингоморского побережья Чукотского п-ова. Но разумеется, наиболее значительными, сопровождаемыми этническими включениями в аборигенную среду, эти явления были в Южной Сибири, Приамурье и Приморье Дальнего Востока. На рубеже 2- 1 тысячелетий до н. э. имело место проникновение в Южную Сибирь, в Минусинскую котловину и Томское Приобье степных скотоводов центрально-азиатского происхождения, оставивших памятники карасукско-ирменской культуры. По убедительной гипотезе, это были предки кетов, которые позднее под давлением ранних тюрок отошли далее на Средний Енисей, а частично смешались с ними. Эти тюрки - носители таштыкской культуры 1 в. до н. э. - 5 в. н. э. - разместились на Алтае-Саянах, в Мариинско-Ачинской и Ха-касско-Минусинской лесостепи. Они занимались полукочевым скотоводством, знали земледелие, широко пользовались железными орудиями, строили многоугольные бревенчатые жилища, имели упряжных лошадей и верховых домашних оленей. Возможно, что именно через их посредство домашнее оленеводство стало распространяться в Северной Сибири. Но время действительно широкого расселения ранних тюрок по южной полосе Сибири, к северу от Саяно-Алтая и в Западном Прибайкалье, - это, вернее всего, 6 - 10 вв. н. э. Между 10 и 13 вв. начинается передвижение прибайкальских тюрок на Верхнюю и Среднюю Лену, что положило начало формированию этнической общности самых северных тюрок - якутов и объякученных долган.
Железный век, наиболее развитый и выразительный в Западной и Восточной Сибири, в Приамурье и Приморье на Дальнем Востоке, был ознаменован заметным подъемом производительных сил, ростом народонаселения и увеличением разнообразия средств культуры не только в прибрежьях крупных речных коммуникаций (Оби, Енисея, Лены, Амура), но и в глубинных таежных районах. Обладание хорошими транспортными средствами (лодками, лыжами, ручными нартами, упряжными собаками и оленями), металлическими орудиями и оружием, промысловыми снастями, добротной одеждой и переносными жилищами, а также совершенными способами ведения хозяйства и заготовки пищи впрок, т. е. важнейшими хозяйственно-культурными изобретениями и трудовым опытом многих поколений, позволило ряду аборигенных групп широко расселиться по труднодоступным, но богатым зверем и рыбой таежным местностям Северной Сибири, освоить лесотундру и выйти к побережью Ледовитого океана.
Значительные передвижения в северной по-лоБине Западной Сибири совершали угорские и самодийские группы. В раннем средневековье они обитали не только в бассейне Нижнего и Среднего Приобья, но и освоили Северный Урал, отчасти Припечорье, Ямал и лесотундру между низовьями Оби и Енисея. На Крайнем Севере Западной Сибири и в тундре к западу от Полярного Урала стала складываться ненецкая (самоедо-юрацкая) народность. От Таза до Нижнего Енисея распространилась новая самоедоязычная общность - лесных и тундровых энцев. Отсюда самодийцы проникли и на Таймыр, где, смешавшись с местными палеоазиатами юкагирского ствола, образовали народность нганасан
Но пожалуй, наибольшие переселения с широким освоением тайги и ассимилятивным внедрением в «палеоазиатско-юкагирское» население Восточной Сибири совершили тунгусоязычные группы пеших и оленных охотников на лося и дикого оленя. Перемещаясь в различных направлениях между Енисеем и Охотским побережьем, проникая из северной тайги на Амур и в Приморье, вступая в контакты и смешиваясь с иноязычными обитателями здешних мест, эти «тунгусские землепроходцы» в конечном итоге образовали многочисленные группы эвенков и эвенов и аму-ро-приморские народности. Средневековые тунгусы, сами овладевшие домашними оленями, способствовали распространению этих полезных транспортных животных среди юкагиров, коряков и чукчей, что имело важные последствия для развития их хозяйства, культурного общения и изменений в общественном строе.
Наименее подвижными и в хозяйственных занятиях и в бытовой сфере оказались оседлые рыболовы и охотники за морским зверем в низовьях Амура и на Сахалине (нивхи), на Камчатке (ительмены), на Чукотке (эскимосы и береговые, «сидячие» чукчи). Однако и они не остались в полной изоляции от внешних культурных воздействий, переживая одновременно и внутренние социально-бытовые перемены.
Необходимо особо подчеркнуть, что ко времени прихода русских в Сибирь коренные народы не только лесостепной полосы, но также тайги и тундры отнюдь не находились на той стадии социально-исторического развития, которую можно было бы считать глубоко первобытной. Социально-экономические отношения в ведущей сфере производства условий и форм общественной жизни у многих народов Сибири достигли довольно высокой ступени развития уже в 17 - 18 вв. Этнографические материалы 19 столетия констатируют преобладание у народов Сибири отношений патриархально-общинного строя, связанного с натуральным хозяйством, простейшими формами соседско-родственной кооперации, общинной традицией владения угодьями, организации внутренних дел и сношений с внешним миром при достаточно строгом учете «кровных» генеалогических связей в брачно-семейной и бытовой (по преимуществу религиозно-обрядовой и непосредственного общения) сферах. Основной социально-производственной (включающей в себя все стороны и процессы производства и воспроизводства человеческой жизни), общественно-значимой единицей социальной структуры у народов Сибири была территориально-соседская общность, внутри которой воспроизводились, передавались от поколения к поколению и накапливались все необходимые для существования и производственного общения материальные средства и навыки, общественные и идеологические отношения и свойства. Как территориально-хозяйственное объединение это могло быть отдельное оседлое поселение, группа взаимосвязанных промысловых стойбищ, локальное сообщество полукочевников.
Но этнографы правы и в том, что в бытовой сфере народов Сибири, в их генеалогических представлениях и связях долгое время сохранялись живые остатки прежних отношений патриархально-родового строя. К числу таких стойких явлений следует прежде всего отнести родовую экзогамию, распространенную на довольно широкий круг родственников в нескольких поколениях. Существовали многие традиции, подчеркивающие святость и нерушимость родового начала в общественном самоопределении индивида, его поведении и отношении к окружающим людям. Высшей добродетелью считалась родственная взаимопомощь и солидарность даже в ущерб личным интересам и делам. В центре внимания этой родовой идеологии находилась разросшаяся отцовская семья и ее боковые патронимические линии. Учитывался и более широкий круг родственников отцовского «корня» или «кости», если, конечно, они были известны. Исходя из всего этого, этнографы полагают, что в истории народов Сибири отцовско-родовой строй представлял собой самостоятельную, весьма длительную стадию развития первобытнообщинных отношений, но в поле зрения письменных и этнографических источников он оказался уже в сильно модифицированном- упадочном или осложненном новыми социальными явлениями виде.
Что же касается проблемы, предшествующей отцовскому роду материнско-родовой организации, то обоснование факта ее существования в Сибири носит характер гипотетической реконструкции на материале некоторых реликтовых явлений, которые могут быть истолкованы по моргановской схеме архаического материнского рода. Например, ссылаются на бытование у кетов, энцев и нганасан экзогамных норм, исключающих брачные связи с партнерами как отцовского, так и материнского счета родства. Эту билатеральность экзогамной системы некоторые авторы объясняют как сохранившееся свидетельство такой исторической стадии, когда на севере Сибири отцовский род еще не получил всех прав по отношению к своим членам, а материнский род еще не утратил прежних прав по отношению к потомкам своих членов, перешедших в другой род. Ссылаются также на старинный обычай поселения молодого мужа в семье его жены у юкагиров, эскимосов, ительменов, нивхов. У юкагиров известен старый порядок, при котором жених отрабатывал право взять жену в доме будущего тестя, а затем поселялся у него в качестве зятя.
Однако все эти явления существовали в рамках промысловой общины с подчеркнутым преобладанием родства и норм обычного права по отцовской линии. Производственные и бытовые отношения между мужчинами и женщинами в семье и локальной общине строились на основе разделения труда по полу и возрасту. Значительная роль женщины в домашнем хозяйстве была отражена в идеологии многих сибирских народов в форме культа мифологической «хозяйки очага» и связанного с ним обычая «хранения огня» реальной хозяйкой дома.
Следует, впрочем, учитывать, что используемый этнографами сибирский материал прошлых столетий наряду с архаикой показывает и очевидные признаки давнего упадка и разложения родовых отношений. Даже в тех местных обществах, где социально-классовое расслоение не получило сколько-нибудь заметного развития, обнаруживались черты, преодолевающие родовое равенство и демократию, а именно: индивидуализация способов присвоения материальных благ, частная собственность на продукты промыслов и предметы обмена, имущественное неравенство между семьями, местами патриархальное рабство и кабала, выделение и возвышение правящей родовой знати и т. д. Эти явления в тех или иных разновидностях отмечены документами 17 - 18 вв. у обских угров и ненцев, сая-но-алтайских народов и эвенков. Этнография 19 в. обнаружила того же характера патриархально-общинные порядки на Нижнем Амуре и у северо-восточных палеоазиатов.
Тюркоязычным народам Южной Сибири, бурятам и якутам в указанное время была свойственна специфическая улусно-племенная организация, сочетающая в себе порядки и обычное право патриархальной (соседско-род-ственной) общины с господствующими институтами военно-иерархического строя и деспотической властью племенной знати. Царское правительство не могло не считаться с такой сложной социально-политической ситуацией и, признавая влиятельность и силу местной улусной знати, практически передоверяло ей фискально-полицейское управление рядовой массой сообщинников.
Необходимо учитывать и то, что российский царизм не ограничивался только сбором дани - ясака с коренного населения Сибири. Если так обстояло дело в 17 в., то в последующие столетия государственно-феодальная система стремилась максимально использовать производительные силы этого населения, налагая на него все большие платежи и натуральные повинности и лишая его права верховной собственности на все земли, угодья и богатства недр. Составной частью экономической политики самодержавия в Сибири было поощрение торговой и промышленной деятельности российского капитализма и казны. В пореформенный период усилился поток аграрного переселения в Сибирь крестьян из Европейской России. Вдоль важнейших транспортных магистралей стали быстро складываться очаги экономически активного пришлого населения, которое вступало в разносторонние хозяйственно-культурные контакты с коренными обитателями заново осваиваемых местностей Сибири. Естественно, что под этим прогрессивным в целом воздействием народы Сибири утрачивали свою патриархальную самобытность («самобытность отсталости») и приобщались к новым условиям жизни, хотя до революции это происходило в противоречивых и небезболезненных формах.
Хозяйственно-культурные типы коренного населения Сибири. Это прежде всего формы хозяйственного и материально-бытового укла-даскотоводоз и земледельцев-татар лесо--степной полосы Западной Сибири, тюркских народностей (тувинцев, хакасов, алтайцев шорцев) Алтае-Саян, западных и восточных бурят Прибайкалья, восточносибирских ленско- алданскик) якутов. У всех этих народов к Периоду прихода русских скотоводство было развито значительно больше земледелия. Но с 18 в. земледельческое хозяйство занимает все большее место у западносибирских татар, распространяется оно и среди традиционных скотоводов южного Алтая, Тувы и Бурятии. Соответственно изменялись и материально-бытовые формы: возникали прочные оседлые поселения, кочевнические юрты и полуземлянки сменялись бревенчатыми домами. Впрочем, у алтайцев, бурятов и якутов долгoe время бытовали многоугольные срубные юрты с конической крышей, по внешнему виду имитирующие войлочную юрту кочевников.
Традиционная одежда скотоводческого населения Сибири была сходна с центральноази-атской (например, монгольской) и относилась к типу распашной (меховой и матерчатый халат). Характерной одеждой южноалтайских скотоводов была длиннополая овчинная шуба. Замужние женщины-алтайки (как и бурятки) поверх шубы надевали своего рода длинную безрукавку с разрезом спереди - «чеге-дек». Якутки тоже носили длиннополый меховой кафтан «сангыях», по покрою близкий алтайскому «чегедеку», но в отличие от последнего - с рукавами. Интересен высокий головной убор замужних якуток - «туосахта». Русская торговля в Сибири способствовала широкому распространению, особенно в 19 в., русских тканей и матерчатой одежды по русским народным образцам.
Наибольший этнографический интерес представляют хозяйственно-культурные типы промыслового населения Севера - прямых потомков древних обитателей различных районов Сибири. Специфическими чертами отме-чен очень древний хозяйственно-культурный комплекс оседлых рыболовов низовий больших рек, а также ряда малых рек Северо - Восточной Сибири. Рыболовство в качестве основного занятия преобладало в бассейне Оби (у хантов, манси, селькупов), в нижнем течении Амура (у нивхов, ульчей, нанайцев), на Камчатке (у ительменов), а также у «пеших» коряков и эвенов Охотского побережья. Применялись различные способы и снасти круглогодичного рыбного промысла. Охота имела вспомогательное значение. Главная цель этого добывающего хозяйства - массовый улов, различные виды переработки рыбной продукции для текущего потребления и заготовки впрок. Обычно рыбу вялили и сушили, часть ее сохраняли в квашеном виде в ямах. Вытапливали рыбий жир и смешивали его с сушеной рыбой. Рыбьи кожи специально обрабатывались для изготовления одежды и обуви.
С оседлым рыболовческим бытом были связаны такие элементы материальной культуры, как коллективные зимние землянки, наземные берестяные чумы и даже свайные «балаганы» (Камчатка) в качестве жилища, применение ездового (санного) собаководства. Обские ханты имели ткацкий станок для изготовления ткани из крапивных ниток. В 19 в. рыболовы низовьев Амура стали переходить к теплому наземному жилищу типа фанзы, а обские рыболовы - к бревенчатым юртам, отапливаемым пристенным камином - «чувалом». Все группы сохранили меховую долгополую одежду в качестве зимней и обыденной летней, но вместе с тем стали носить и покупную тканевую одежду.
В обширной таежной зоне Сибири на основе древнего охотничьего уклада сформиро-вался специализированный хозяйственно-кульТУрНЫЙ комплекс охотников -оленеводов, к которым относились эвенки, эвены, юкагиры, ороки, негидальцы. Промысел этих народов состоял в добывании диких лосей и оленей, мелких копытных и пушных зверей. Рыболовство почти повсеместно было вспомогательным занятием. В отличие от оседлых рыболовов охотники-оленеводы тайги вели кочевой образ жизни. Таежное транспортное оленеводство- исключительно вьючно-верховое.
Материальная культура охотничьих народов тайги была полностью приспособлена к постоянным передвижениям. Характерный пример этого - эвенки. Жилищем у них служил конический чум, покрытый оленьими шкурами или выделанными кожами («ровдугой»), также сшитой в широкие полосы вываренной в кипятке берестой. При частых перекочевках эти покрышки перевозились во вьюках на домашних оленях. Для передвижения по рекам эвенки пользовались берестяными лодками, настолько легкими, что их без труда мог переносить на спине один человек. Превосходны эвенкийские лыжи: широкие, длинные, но весьма легкие, подклеенные шкурой с ноги лося. Старинная одежда эвенков была приспособлена к частой ходьбе на лыжах и езде верхом на олене. Эта одежда из тонких, но теплых оленьих шкур - распашная, с несходящимися спереди полами, грудь и живот закрывались своеобразным меховым нагрудником.
Типичными оленеводами тундры являлись ненцы, оленные чукчи и коряки. В их хозяйстве главную роль играло оленеводство, которое имело не только транспортное значение, но было основным источником средств существования. Охота и рыболовство имели лишь вспомогательное значение.
Оленеводы тундры круглый год кочевали, передвигаясь со своими стадами с зимних пастбищ (у границ тайги) на летние (близ морского побережья), а осенью снова откочевывая к границам леса. Ненцы имели специальных пастушеских собак, которые помогали им собирать и охранять стадо от волков. Чукчи и коряки пастушеских собак не держали. В любое время года оленеводы тундры ездили на легких санках - нартах, запряженных 2-4-5 оленями.
Материальная культура оленеводов небогата, но она удивительно приспособлена к кочевому быту и к тяжелым природным условиям. Число предметов обихода сведено до возможного минимума. Жилищем ненцам служил разборный конический чум с остовом из шестов, покрытый оленьими шкурами. Посуда употреблялась деревянная, только для варки пищи приобретали у русских металлический котел. Одежда была исключительно меховая, в виде длинного мешка с рукавами и капюшоном, надеваемая через голову. В холодное время надевали малицу из оленьих шкур шерстью внутрь, а поверх - совик, или сокуй, из таких же шкур, но шерстью наружу. Обувью служили высокие меховые сапоги - пимы.
Жилище кочевых чукчей и коряков - яранга - отличалось от конического чума ненцев тем, что остов ее сооружался из шестов различной длины и состоял из двух частей: нижней цилиндрической и верхней конической. Внутри яранги, покрытой сверху оленьими шкурами, устанавливался дополнительный полог - закрытое со всех сторон кубической формы помещение из оленьих шкур. Если ненцы отапливали чум открытым очагом (костром), то чукчи и коряки свою ярангу - плошкой с жиром, в которой горел фитиль из скрученной жгутом травы.
Наконец, арктическими охотниками на морского зверя в Сибири были эскимосы, оседлые чукчи и коряки, жившие не в тундре, а на морском побережье Чукотки. Весь их хо-хозяйственный цикл состоял в промысле тюленей (зимой и весной) и моржей (весной и летом).
Морского зверя били гарпуном с поворотным отделяющимся наконечником. Зимою охотник подстерегал добычу у проделанных тюленем (нерпой) отдушин (отверстий) во льду, а весной и летом выходил на промысел в море на легкой лодке, состоящей из деревянного каркаса, обтянутого кожей. Для передвижения по суше использовались собаки, запряженные в нарты.
Некогда приморские жители обитали в землянках, имевших ход сверху, через дымовое отверстие, но уже в 19 в. они стали сооружать яранги такого же типа, как и оленеводы чукотской тундры. Традиционная одежда тех и других была меховой, двухслойной: нижняя - шерстью к телу, верхняя - шерстью наружу; будучи нераспашной («глухой»), она надевалась через голову.
Хотя хозяйственный строй, культура и общественные институты промысловых народов Севера отличались отсталостью, общий ход исторического процесса в различных районах Сибири резко изменили события 16 - 18 вв., связанные с появлением русских землепроходцев и включением в конечном итоге всей Сибири в состав Российского государства. Оживленная русская торговля и прогрессивное влияние русских поселенцев произвели значительные изменения в хозяйстве и быту не только скотоводческо-земледельче-ского, но и промыслового коренного населения Сибири. Уже к концу 18 в. эвенки, эвены, юкагиры и другие промысловые группы Севера стали широко использовать огнестрельное оружие. Это облегчило и количественно умножило добычу крупных животных (дикого оленя, лося) и пушных зверей, особенно белки - основного объекта пушного промысла 18 - начала 20 в. К исконным промыслам стали добавляться новые занятия- более развитое оленеводство, использование тягловой силы лошадей, земледельческие опыты, зачатки ремесла на местной сырьевой базе и т. д. Вследствие всего этого изменялась и материально-бытовая культура коренных жителей Сибири.
Духовная жизнь. Однако в бытовой жизни народов Сибири до самой революции существовала и такая сфера, которая менее всего поддавалась прогрессивному культурному воздействию. Это область религиозно-мифологических представлений и различных религиозных культов. Наиболее распространенной формой верований у народов Сибири был шаманизм.
Отличительной чертой шаманизма является вера в то, что определенные люди - шаманы - имеют способность, приведя себя в исступленное состояние, вступать в непосредственное общение с духами - покровителями и помощниками шамана в борьбе с болезнями, голодом, пропажами и прочими несчастьями. Шаман же обязан был заботиться об успехе промысла, удачном рождении ребенка и т. д. Шаманизм имел несколько разновидностей, соответствующих различным стадиям общественного развития самих сибирских народов. У наиболее отсталых народов, например у ительменов, шаманить могли все, и особенно старые женщины. Пережитки такого «поголовного» шаманства сохранились и у других народов; в частности, у чукчей наряду с наличием профессиональных шаманов существовали шаманские обряды, которые исполнялись главами семей во время семейных празднеств.
У некоторых народов функции шамана составляли уже особую специальность, но сами шаманы обслуживали родовой культ, в котором принимали участие все взрослые члены рода. Такое «родовое шаманство» отмечалось у юкагиров, хантов и манси, у эвенков и бурят.
Профессиональное шаманство расцветает в период распада патриархально-родового строя. Шаман становится особым лицом в общине, противопоставляющим себя непосвященным сородичам, живет доходами со своей профессии, которая становится наследственной. Именно такая форма шаманизма наблюдалась в недавнем прошлом у многих народов Сибири, особенно у эвенков и тунгусо-язычного населения Амура, у ненцев, селькупов, якутов.
У бурятов шаманизм приобрел усложненные формы под воздействием буддизма, а с конца 17 в. вообще стал сменяться этой религией. Среди народов Алтае-Саян распространился тот же буддизм (в Туве), частью христианство (у хакасов и алтайцев), а в связи с ними появились новые верования (так называемый бурханизм - поклонение богу Бурхану). Западносибирские татары некогда исповедовали шаманизм, но с 16 в. он был вытеснен исламом.
У народов Сибири существовали и другие формы религии, частью связанные с шаманством, частью бытовавшие отдельно от него. К категории таких самостоятельных верований можно отнести семейно-родовой культ. У нивхов культ медведя был чисто родовым культом, во время свершения которого шаману не дозволялось камлать. У ненцев существовало развитое шаманство, но изображения семейных духов-покровителей изготовляли и хранили главы семей.
Известен также промысловый культ, состоящий в жертвоприношениях «хозяевам» природы, духам-покровителям. Этот культ местами увязывался с шаманизмом, но чаще носил характер родового и даже индивидуального культа. Например, ненцы, приступая к промыслу, каждый в отдельности приносили жертвы «сядеям» - покровителям охоты и рыболовства.
Царское правительство, начиная с 18 в., усердно поддерживало миссионерскую деятельность в Сибири православной церкви, причем христианизация нередко проводилась принудительными мерами. К концу 19 в. большинство сибирских народов было формально крещено, однако их собственные верования не исчезли и продолжали оказывать немалое воздействие на мировоззрение и поведение коренного населения.
В целом накануне Октябрьской революции большинство народов Сибири, особенно Севера, продолжало оставаться в состоянии хозяйственной, социальной и культурно-бытовой отсталости. Хищнический российский капитализм, вторгшийся в жизнь этих народов, больше заботился об их безудержной эксплуатации, нежели о развитии элементарной образованности и культуры.
Социалистические преобразования. Сразу же после установления Советской власти в Сибири возникло государственно организованное и поддержанное трудящимися на местах своеобразное направление перехода от патриархальной отсталости к социалистическим формам экономики и культуры, минуя капиталистическую стадию развития.
Уже в 1922-1924 гг. были предприняты первые шаги по ликвидации отсталости народов Сибири путем развития потребительской кооперации, материальной помощи через государственные органы, ограничения неэквивалентной частной торговли и эксплуататорских элементов в натуральном производстве. В 1922 г. были образованы Бурятская и Якутская АССР, Автономная область алтайцев; в 1923 г.- Хакасская автономная область.
Каждая автономия должна была объединить коренное население, выявить его силы и мобилизовать трудовые массы на строительство новой жизни в братском сообществе народов СССР. Автономия была наиболее удобной формой связи между Советской властью и национальностями Сибири. Она же сыграла важную роль в налаживании на местах школьного образования, культурно-просветительной и медицинской работы. С помощью центральных учреждений создавалась национальная школа, письменность, печать.
В области материального производства развитие автономных единиц пошло по линии переустройства, кооперирования и укрупнения сельского хозяйства, по линии создания промышленных очагов, улучшения всех видов транспорта и связи. В результате социалистического строительства Бурятия, Алтай, Тува и Якутия превратились в развитые промышлен-но-сельскохозяйственные районы с высоким уровнем культуры коренного населения. Здесь возникло много новых городов и рабочих поселков.
Труднее было поднять к новой жизни население глухих, удаленных районов тайги и тундры Крайнего Севера. Мало того, что это население вообще отличалось вековой отсталостью, в период империалистической и гражданской войн оно совершенно разорилось. Советское строительство у народностей Севера развернулось на 5-8 лет позже, чем в Центральной России. Первоначальная советизация Севера проводилась на основе территориально-родового деления населения. Органами местного управления с 1926 г. становились родовые Советы, районные туземные съезды и исполнительные комитеты, которые должны были собрать воедино разрозненные части коренных народов, донести до них основные идеи советской национальной политики, обеспечить на местах власть народным массам при изоляции эксплуататорских элементов.
Дальнейшим шагом советского строительства на Севере было создание национальных районов, а в 1929-1931 гг. - национальных (ныне автономных) округов: Ненецкого, Ямало-Ненецкого, Ханты-Мансийского, Долгано-Ненецкого, Эвенкийского, Корякского и Чукотского. В ведении окружных руководящих органов, состоящих из представителей местных национальностей, оказались все стороны экономической и социально-культурной жизни, все рычаги социалистического воздействия на процесс преобразования традиционного образа жизни промыслового населения. В задачи округов входило социально-экономическое кооперирование и коллективизация охотников, рыболовов и оленеводов, сначала в форме ППО - простейших производственных объединений, а затем, с конца 30-х годов, в форме уставных колхозных артелей. В 60-х годах имело место массовое преобразование окрепших промысловых колхозов в государственные хозяйства-совхозы. Техническая реконструкция северного промыслового хозяйства потребовала специальной подготовки массовых кадров охотников, рыбаков и пастухов путем сочетания государственной общеобразовательной и профессионально-технической системы с традициями народной «школы» трудового воспитания и обучения. В различных отраслях общественного производства северных округов, по данным за 1970 г., было занято до одной тысячи лиц с высшим образованием и до четырех тысяч лиц с незаконченным высшим и средним образованием из коренных национальностей.
Основная масса коренного населения северных округов (до 70% в 1970 г.) по своему социальному положению остается сельским. Тем не менее в среде северных народов развиваются процессы урбанизации, причем в настоящее время даже более быстрыми темпами, чем в целом по стране. Это выражается в том, что все большая часть северного населения непосредственно втягивается в процесс промышленного освоения местных природных ресурсов и в связи с этим совершает массовое переселение из промысловых поселений в новые города и поселки городского типа на территории округов и вне их пределов. Так, в 1970 г. среди ненцев северных округов горожане составляли 68% всех ненцев, среди чукчей - 62,6, среди хантов - 66,5%. Миграция в города представителей северных народов связана в первую очередь с изменениями характера труда, условий жизни, образовательного уровня, развитием социально-культурных ориентации и новых потребностей. Урбанизация определенной части народов Севера находится в тесной связи со степенью освоения широкими массами этих народов языка и культуры русских поселенцев в округах; она же, в свою очередь, способствует их взаимному сближению через участившиеся смешанные браки.
О современном уровне общего образования народностей Севера можно судить по таким красноречивым данным: если в 1926 г. среди коренного населения было свыше 90% неграмотных, то к 1970 г. подавляющее большинство северян имело образование выше начального, причем была заметна тенденция опережающего роста образовательного уровня женщин не только по доле имеющих более высокую степень образования (среднее специальное и частично высшее), но и по среднему числу лет обучения. В целом по Северу в настоящее время созданы все условия для осуществления всеобщего среднего образования через систему школ-интернатов на полном государственном обеспечении.
Подготовку специалистов коренных сибирских национальностей успешно проводит широкая сеть средних специальных и высших учебных заведений как на местах, так и в других областях Сибири, Дальнего Востока и европейской части страны.
Подъем образовательного уровня народов Севера сопровождается заметными сдвигами и в других сферах массовой социалистической культуры. За последние годы выросла и окрепла сеть местных клубных учреждений, киноустановок и библиотек, поднялся тираж местных газет, шире распространяются радиотрансляция и прием телевизионных передач. Культурная информация поступает к населению как на русском, так и национальных языках. Заметно выросла современная художественная литература. Издаются альманахи и книги на языках народов Севера. В их среде выросли известные всей стране ученые, писатели, поэты, деятели профессионального искусства. Новые стимулы и формы приобрело массовое народное творчество - танцевальное, певческое, поэтическое, художественно-прикладное.
Современная Сибирь находится на стадии высокого подъема - не только через ускоренное и крупномасштабное индустриальное развитие, но и путем глубокой перестройки сельского образа жизни, а в целом благодаря расширению материального базиса и социально-культурных средств и форм по-новому устроенного общественного процесса жизнедеятельности, в типических чертах представленного новой исторической общностью советского народа периода развитого социализма.
В настоящее время подавляющее большинство населения Сибири составляют русские. По переписи 1897 г. русских в Сибири было около 4.7 млн чел. (более 80% всего ее населения). В 1926 г. эта цифра возросла до 9 млн чел., а за время, истекшее после переписи 1926 г., количество русского населения в Сибири возросло еще больше.
Современное русское население Сибири сложилось из нескольких групп, различных по своему социальному происхождению и по времени своего переселения в Сибирь.
Русские стали заселять Сибирь с конца XVI в., и уже к концу XVII в. численность русских в Сибири превышала численность ее разноплеменного местного населения.
Первоначально русское население Сибири составляли служилые люди (казаки, стрельцы и др.) и немногочисленные посадские и торговые люди в городах; те же казаки, промышленные люди - охотники и пашенные крестьяне в сельских местностях - в деревнях, заимках и слободах. Пашенные крестьяне и в меньшей степени казаки составили основу русского населения Сибири XVII, XVIII и первой половины XIX в. Главная масса этого старожильческого населения Сибири сосредоточена в районах Тобольска, Верхотурья, Тюмени, в меньшей степени Томска, Енисейска (с Приангарьем) и Красноярска, по Илиму, в верховьях Лены в районах Нерчинска и Иркутска. Более поздний этап проникновения русских в степные области южной Сибири относится к XVIII в. В это время русское население распространяется в степных и лесостепных районах южной Сибири: на Северном Алтае, в Минусинских степях, а также в степях Прибайкалья и Забайкалья.
После реформы 1861 г. миллионы русских крестьян за сравнительно короткий срок переселились в Сибирь. В это время были заселены русскими некоторые районы Алтая, Северного Казахстана, а также вновь присоединенных Приамурья и Приморья.
Постройка железной дороги и рост городов в Сибири в конце XIX и начале XX в. привели к быстрому увеличению русского городского населения.
На всех этапах заселения Сибири русскими они несли с собой культуру более высокую по сравнению с культурой коренного населения. Не только народы Крайнего Севера, но и народы южной Сибири обязаны трудовым массам русских переселенцев распространением более высокой техники в различных отраслях материального производства. Русские распространили в Сибири развитые формы земледелия и скотоводства, более совершенные типы жилищ, более культурные бытовые навыки и т. д.
В советскую эпоху индустриализация Сибири, освоепие новых районов, возникновение промышленных очагов на севере, бурное дорожное строительство, вызвали новый, очень большой приток русского населения в Сибирь и распространение его даже по самым отдаленным районам тайги и тундры.
Помимо русских, в Сибири живут украинцы, белорусы, евреи, (Еврейская автономная область) и представители других национальностей Советского Союза, переселившихся в Сибирь в разное время.
Численно небольшую часть всего населения Сибири составляет ее нерусское местное население, насчитывающее около 800 тыс. человек. Нерусское население Сибири представлено большим количеством разных народностей. Здесь образованы две автономные советские социалистические республики - Бурят-Монгольская и Якутская, три автономные области - Горно-Алтайская, Хакасская, Тувинская и ряд национальных округов и районов. Численность отдельных сибирских народностей различна. Наиболее крупные из них, по данным 1926 г., - якуты (237 222 чел.), буряты (238 058 чел.), алтайцы (50 848 чел.), хакасы (45 870 чел.), тувинцы (62 000 чел.). Большинство же народов Сибири - это так называемые малые народности Севера. Некоторые из них по своей численности не превышают 1000 чел., другие насчитывают по нескольку тысяч. Эта раздробленность и малочисленность коренных народностей северной Сибири отражает те исторические и естественногеографические условия, в которых они формировались и существовали до советской власти. Низкий уровень развития производительных сил, суровые климатические условия, огромные труднопроходимые пространства тайги и тундры, а в последние три столетия и колониальная политика царизма препятствовали здесь образованию крупных этнических групп, консервировали на Крайнем Севере до самой Октябрьской революции наиболее архаичные формы хозяйства, социального строя, культуры и быта. Относительно отсталыми являлись и более крупные народы Сибири, хотя не в такой степени, как малые народности Севера.
Нерусское коренное население Сибири принадлежит по своему языку к различным лингвистическим группам.
Большинство его говорит на тюркских языках. Сюда относятся сибирские татары, алтайцы, шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары, якуты и долганы. На языке монгольской группы говорят буряты. Всего на тюркских языках говорит приблизительно 58%, а на монгольском - 27% нерусского населения Сибири.
Следующая по численности языковая группа представлена тунгусо- маньчжурскими языками. Их принято делить на собственно тунгусские, или северные, и маньчжурские, или южные, языки. К собственно тунгусской группе в Сибири относятся языки эвенков, эвенов, негидальцев; к маньчжурской - языки нанайцев, ульчей, ороков, орочей, удэгейцев. Всего на тунгусо-маньчжурских языках говорит только около 6% нерусского населения Сибири, но территориально эти языки распространены довольно широко, так как население, говорящее на них, живет разбросанно от Енисея до побережья Охотского моря и Берингова пролива.
Тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки обычно объединяют в так называемую алтайскую семыо языков. У этих языков существует не только сходство в их морфологическом строе (все они агглютинативного типа), но и большие лексические соответствия и общие фонетические закономерности. Тюркские языки близки к монгольским, а монгольские в свою очередь - к тунгусо-маньчжурским.
Народы северо-западной Сибири говорят на самодийских и угорских языках. Угорскими языками являются языки хантов и манси (около 3.1% всего нерусского населения Сибири), а самодийскими языками - языки ненцев, нганасанов, энцев и селькупов (всего около 2.6% нерусского населения Сибири). Угорские языки, к числу которых, кроме языков хантов и манси, относится также язык венгров в Центральной Европе, входят в угро-финскую группу языков. Угро-финские и самодийские языки, обнаруживающие известную близость между собой, объединяются лингвистами в уральскую группу языков. В старых классификациях алтайские и уральские языки соединяли обычно в одну урало-алтайскую общность. Хотя морфологически уральские и алтайские языки сходны между собой (агглютинативный строй), такое объединение спорно и не разделяется большинством современных лингвистов.
Языки ряда народов северо-восточной Сибири и Дальнего Востока не могут быть включены в указанные выше большие языковые общности, так как имеют резко отличную структуру, своеобразные черты в фонетике и многие другие особенности. Таковы языки чукчей, коряков, ительменов, юкагиров, нивхов. Если первые три обнаруживают между собой значительную близость, то языки юкагирский и, особенно, нивхский, ничего общего с ними и между собой не имеют.
Все эти языки инкорпорирующие, но инкорпорация (слияние ряда слов-корней в предложение) в этих языках выражена в разной степени. Она в наибольшей степени характерна для чукотского, корякского и ительменского языков, в меньшей степени - для нивхского и юкагирского. В последнем инкорпорация сохраняется лишь в слабой степени и язык в основном характеризуется агглютинативным строем. Фонетике перечисленных языков свойственны звуки, отсутствующие в русском языке. Эти языки (чукотский, корякский, ительменский, нивхский и юкагирский) известны под названием «палеоазиатских». В данном термине, который был введен в литературу впервые академиком JI. Шренком, правильно подчеркивается древность этих языков, их пережиточный на территории Сибири характер. Можно предполагать более широкое в прошлом распространение этих древних языков на данной территории. В настоящее время на палеоазиатских языках говорит около 3% нерусского населения Сибири.
Самостоятельное место среди языков Сибири занимают языки эскимосский и алеутский. Они близки друг другу, характеризуются преобладанием агглютинации и отличаются от языка территориально близких им северо-восточных палеоазиатов.
И, наконец, язык кетов, небольшого народа, живущего по среднему течению Енисея в Туруханском и Ярцевском районах Красноярского края, стоит совершенно изолированно среди языков северной Азии, и вопрос о его месте в лингвистической классификации остается до настоящего времени нерешенным. Его отличает присутствие, наряду с агглютинацией, и флексии, различение категорий одушевленных и неодушевленных предметов, различение женского и мужского рода для одушевленных предметов, чею нет во всех других языках Сибири.
На этих обособленных языках (кетском и эскимосском с алеутским) говорят 0.3% нерусского населения Сибири.
В задачу настоящей работы не входит рассмотрение сложных и недостаточно выясненных подробностей конкретной истории отдельных языковых групп, выяснение времени формирования и путей их распространения. Но следует указать, например, на более широкое в прошлом распространение в южной Сибири языков, близких к современному кет- скому (языки аринов, коттов, асанов), а также на широкое распространение еще в XVII в. языков, близких к юкагирскому, в бассейнах Лены, Яны, Индигирки, Колымы и Анадыря. В Саянском нагорье еще в XVII- XIX вв. ряд этнических групп говорил на самодийских языках. Имеются основания предполагать, что из этого горного района шло распространение самодийских языков на север, где этим языкам предшествовали палеоазиатские языки древних аборигенов северо-западной Сибири. Можно проследить постепенное заселение Восточной Сибири тунгусоязычными племенами и поглощение ими мелких палеоазиатских групп. Следует отметить также постепенное распространение тюркских языков среди самодийских и кетоязычных групп в южной Сибири и якутского языка в северной Сибири.
Со времени включения Сибири в состав Русского государства все более широкое распространение получал русский язык. Новые понятия, связанные с проникновением к народам Сибири русской культуры, были усвоены ими на русском языке, и русские слова прочно вошли в лексику всех народов Сибири. В настоящее время влияние русского языка, являющегося языком общения всех народов Советского Союза, сказывается все с большей силой.
В историко-культурном отношении огромную территорию Сибири можно было в недавнем прошлом разделить на две большие области: южную - область древнего скотоводства и земледелия и северную - область промыслового охотничье-рыболовецкого хозяйства и оленеводства. Границы этих областей не совпадали с географическими границами ландшафтных зон.
Данные археологии рисуют нам различные исторические судьбы этих двух областей уже с глубокой древности. Территория южной Сибири была заселена человеком уже в эпоху верхнего палеолита. В дальнейшем эта территория являлась областью древней, сравнительно высокой культуры, входила в состав различных государственно-политических временных объединений тюрков и монголов.
Развитие же народов северных районов протекало по-иному. Суровые климатические условия, трудно проходимые пространства тайги и тундры, малопригодные для развития здесь скотоводства и земледелия, отдаленность от культурных областей южных районов - все это задерживало развитие производительных сил, способствовало разобщенности отдельных народностей Севера и консервации у них архаических форм культуры и быта. В то время как в южную область Сибири входят сравнительно крупные народы (буряты, хакасы, алтайцы, западносибирские татары), по языку и культуре тесно связанные с монгольскими и тюркскими народами других областей, северная область заселена рядом малых по численности народов, язык и культура которых занимают в значительной степени обособленное положение.
Однако было бы неправильно рассматривать население Севера в полном отрыве от южных культурных центров. Археологические материалы, начиная от самых древних, свидетельствуют о постоянных хозяйственнокультурных связях населения северных территорий с населением южных областей Сибири, а через них - с древними цивилизациями Востока и Запада. Драгоценные меха Севера уже очень рано начинают поступать на рынки не только Китая, но и Индии и Средней Азии. Последние в свою очередь оказывают влияние на развитие Сибири. Народы Севера не остаются в стороне и от влияния мировых религий. Следует особо учитывать те культурные связи, которые, начиная, повидимому, уже с неолита, устанавливаются между населением западной Сибири и восточной Европы.
Этнические группы коренного населения Сибири в XVII
I-пароды тюркской языковой группы; II - народы угорской языковой группы; ТII - народы монгольской языковой группы; IV - северо-восточные палеоазиаты; V -юкагиры; VI - народы самодийской языковой группы; VII - народы тунгусо-маньчжурской языковой группы; VIII - пароды кетской языковой группы; IX - гиляки; X - эскимосы; XI - айны
Исторические события в южных районах Сибири - движение гуннов, образование тюркского каганата, походы Чингисхана и др. не могли не отразиться на этнографической карте Крайнего Севера, и многие, пока еще недостаточно изученные, этнические перемещения народов Севера в различные эпохи представляют собой часто отраженные волны тех исторических бурь, которые разыгрывались далеко на юге.
Все эти сложные отношения необходимо постоянно иметь в виду при рассмотрении этнических проблем северной Азии.
У коренного населения южной Сибири ко времени прихода сюда русских господствовало кочевое скотоводческое хозяйство. У многих этнических групп существовало там и земледелие очень древнего происхождения, но велось оно в тот период в очень небольших масштабах и имело значение лишь вспомогательной отрасли хозяйства. Только в дальнейшем, главным образом в течение XIX в., кочевое скотоводческое хозяйство у народов южной Сибири под влиянием более высокой русской культуры стало сменяться оседлым земледельческо-скотоводческим хозяйством. Однако в ряде районов (у бурят Агинского ведомства, теленгитов Горного Алтая и др.) кочевое скотоводческое хозяйство сохранялось вплоть до периода социалистической реконструкции.
Скотоводами были ко времени прихода русских в Сибирь и якуты в северной Сибири. Хозяйство якутов, несмотря на их относительное северное расселение, представляло собой перенесенный на север, в реликтовую лесостепь Амгинско-Ленского района, хозяйственный тип степного юга Сибири.
Население северной Сибири, Амура и Сахалина, а также и некоторых отсталых районов южной Сибири (тофалары, тувинцы-тоджинцы, шорцы, некоторые группы алтайцев) вплоть до Октябрьской социалистической революции находились на более низком уровне развития. Культура населения северной Сибири развивалась на основе охотничье-рыболо- вецкого и оленеводческого хозяйства.
Охота, рыболовство и оленеводство - эта «северная триада» - определяли до недавнего времени весь хозяйственный облик так называемых малых народов Севера на огромных пространствах тайги и тундры, дополняясь на морских побережьях зверобойным промыслом.
Северное промысловое хозяйство, являясь в основе своей комплексным, сочетающим, как правило, охоту, рыболовство и оленеводство, позволяет все же выделить в нем, по преобладанию той или иной отрасли, несколько типов.
Различные способы добывания средств к жизни, различия в степени развития производительных сил отдельных сибирских народов были обусловлены всей их предшествующей историей. Сказывались также и различные естественно-географические условия, в которых складывались или в которых оказались в результате переселений те или иные племена. Здесь необходимо, в частности, учитывать, что некоторые этнические элементы, вошедшие в состав современных сибирских народов, попали в суровые естественно-географические условия северной Сибири очень рано, находясь еще на низком уровне развития производительных сил, и имели мало возможностей для своего дальнейшего прогресса. Другие народы и племена пришли в северную Сибирь позже, находясь уже на более высоком уровне развития производительных сил, и смогли поэтому, даже в условиях северных лесов и тундр, создать и развивать более совершенные способы добывания средств к жизни и вместе с этим развить более высокие формы социальной организации, материальной и духовной культуры.
Среди народов Сибири по преобладающему их занятию в прошлом можно различать следующие группы: 1) пешие (т. е. не имевшие ни транспортных оленей, ни упряжных собак) охотники-рыболовы тайги и лесотундры; 2) оседлые рыболовы в бассейнах больших рек и озер; 3) оседлые охотники за морским зверем на побережьях арктических морей; 4) кочевые таежные оленеводы-охотники и рыболовы; 5) кочевые оленеводы тундры и лесотундры; 6) скотоводы степей и лесостепей.
Первый из указанных типов хозяйства, характерный для пеших охотников-рыболовов, даже по самым старым этнографическим материалам прослеживается в различных частях обширной лесной и лесотундровой зоны лишь в виде реликтов и всегда с заметным влиянием более развитых типов. Наиболее полно черты рассматриваемого типа хозяйства были представлены у так называемых пеших эвенков различных районов Сибири, у орочей, удэгейцев, отдельных групп юкагиров и кетов и селькупов, частично у хантов и манси, а также у шорцев. В хозяйстве этих таежных охотников и рыболовов очень большое значение имела охота на мясного зверя (лося, оленя), сочетавшаяся с рыболовством в таежных реках и озерах, которое в летние и осенние месяцы выдвигалось на первый план, а зимой существовало в виде подледного лова. Этот тип выступает перед нами как менее специализированный в определенной отрасли хозяйства по сравнению с другими хозяйственными типами Севера. Характерным элементом культуры этих безоленных охотников-рыболовов была ручная нарта - легкие нарты тащили сами люди, идя на лыжах, и подпрягая иногда в помощь себе охотничью собаку.
Оседлые рыболовы жили в бассейнах pp. Амура и Оби. Рыболовство являлось основным источником существования в течение всего года, охота имела здесь лишь вспомогательное значение. Ездили на собаках, которых кормили рыбой. С развитием рыболовства был связан издавна оседлый образ жизни. Этот хозяйственный тип был характерен для нивхов, нанайцев, ульчей, ительменов, хантов, части селькупов, приобских манси.
У арктических охотников (оседлых чукчей, эскимосов, отчасти оседлых коряков) хозяйство было основано на добыче морского зверя (моржа, тюленя и т. д.). У них также было распространено упряжное собаководство. Охота на морского зверя обусловила оседлый образ жизни, но, в отличие от рыболовов, арктические охотники селились не на берегах рек, а на побережьях северных морей.
Наиболее широко распространенный тип хозяйства в таежной полосе Сибири представлен у таежных оленеводов-охотников и рыболовов. В отличие от оседлых рыболовов и арктических охотников они вели кочевой образ жизни, что накладывало отпечаток на весь их бытовой уклад. Олени использовались главным образом для транспорта (под седло и под вьюк). Стада оленей были невелики. Этот хозяйственный тип был распространен среди эвенков, эвенов, долган, тофаларов, главным образом в лесах и лесотундрах Восточной Сибири, от Енисея до Охотского моря, но частью и к западу от Енисея (лесные ненцы, северные селькупы, оленные кеты).
Кочевые оленеводы в зоне тундры и лесотундры выработали особый тип хозяйства, в котором оленеводство служило основным источником существования. Охота и рыболовство, а также морской зверобойный промысел имели у них лишь вспомогательное значение, а иногда и совсем отсутствовали. Олени служили транспортным животным, а мясо их являлось основным продуктом питания. Оленеводы тундры вели кочевой образ жизни, передвигаясь на оленях, запрягаемых в нарты. Типичными тундровыми оленеводами являлись ненцы, оленные чукчи и коряки.
Основой хозяйства скотоводов степей и лесостепей являлось разведение крупного рогатого скота и лошадей (у якутов), либо крупного рогатого скота, лошадей и овец (у алтайцев, хакасов, тувинцев, бурят, сибирских татар). Земледелие издавна существовало у всех этих народов, за исключением якутов, в качестве подсобной отрасли. У якутов земледелие появилось только под русским влиянием. Все эти народы занимались частично охотой и рыболовством. Образ жизни в более отдаленном прошлом был у них кочевой и полукочевой, но уже до революции, под влиянием русских, часть их (сибирские татары, западные буряты и др.) перешла к оседлости.
Наряду с указанными основными типами хозяйства у ряда народов Сибири были переходные. Так, шорцы и северные алтайцы представляли охотников с зачатками оседлого скотоводства; юкагиры, нганасаны, энцы в прошлом совмещали (кочуя в тундре) оленеводство с охотой как главным занятием. Смешанный характер носило хозяйство значительной части манси и хантов.
Отмеченные выше хозяйственные типы, при всех различиях между ними, отражали в целом низкий уровень развития производительных сил, господствовавший до социалистической реконструкции хозяйства у народов Сибири. Этому соответствовали и существовавшие здесь до недавнего времени архаические формы социальной организации. Находясь на протяжении почти трех столетий в составе Русского государства, племена и народности Сибири не оставались, конечно, вне влияния феодальных и капиталистических отношений. Но в целом эти отношения были развиты здесь слабо, и именно здесь в наибольшей полноте, по сравнению с другими народами царской России, сохранились пережитки докапиталистических укладов; в частности у ряда народов Севера весьма отчетливо выступали пережитки первобытно-общинного родового строя. У большинства народов Севера, а также у некоторых племен северного Алтая (кумандинцы, челканцы) и у шорцев господствовали различные по степени зрелости формы патриархально-родового строя и наблюдались своеобразные формы территориальной общины. На ступени раннеклассовых патриархально- феодальных отношений находились скотоводческие народы: якуты, буряты, тувинцы, енисейские киргизы, южные алтайцы, включая телеутов, а также забайкальские эвенки-коневоды. Феодальные отношения более развитого типа были у сибирских татар.
Элементы социальной дифференциации существовали уже повсюду, но в различной степени. Патриархальное рабство, например, было распространено довольно широко. Особенно ясно была выражена социальная дифференциация у оленеводов, где оленьи стада создавали базу для накопления богатства в отдельных хозяйствах и тем самым обусловливали все более увеличивающееся неравенство. В меньшей степени такая дифференциация имела место у охотников и рыболовов. В развитом рыболовецком хозяйстве и в хозяйстве морских зверобоев имущественное неравенство возникало на почве владения орудиями лова - лодками, снастями - и тоже сопровождалось различными формами патриархального рабства.
Разложение родовой общины как экономической единицы подрывало общинные начала в производстве и потреблении. На смену родовым коллективам появлялись соседские общины, территориальные объединения хозяйств, связанных совместным промыслом на сухопутного и морского зверя, совместной ловлей рыбы, совместным выпасом оленей, совместным кочеванием. Эти территориальные общины сохраняли многие черты коллективизма и в распределении. Ярким образцом этих пережитков являлся обычай нимаш у эвенков, по которому мясо убитого зверя распределялось между всеми хозяйствами стойбища. Несмотря на далеко зашедший процесс разложения первобытно-общинного строя, у охотников, рыболовов и скотоводов Сибири сохранялись пережитки весьма ранних материнско-родовых отношений.
Вопрос о наличии в прошлом у народов Севера рода, основанного на материнском праве, имеет большое методологическое значение. Как известно, так называемая культурно-историческая школа в этнографии вопреки очевидности выступила с теорией, согласно которой матриархат и патриархат представляют собой не последовательные этапы в истории общества, а локальные варианты, связанные с определенными «культурными кругами» и свойственные только определенным областям. Эта концепция полностью опровергается конкретными фактами из истории народов Сибири.
Мы находим здесь в той или иной степени следы материнского рода, отражающие определенную стадию в общественном развитии этих народов. Эти пережитки обнаруживаются в следах матрилокального брака (переселение мужа в семью жены), в авункулате (особая роль дяди с материнской стороны), во многих различных обычаях и обрядах, свидетельствующих о наличии матриархата в прошлом.
Проблема материнского рода связана с вопросом о дуальной организации как одной из древнейших форм родоплеменного строя. Этот вопрос в отношении северных народов был впервые поставлен и в основном разрешен советской этнографией. Советскими этнографами собран значительный материал, свидетельствующий о пережитках дуальной организации у различных народов северной Сибири. Таковы, например, данные о фратриях у хантов и манси, у кетов и селькупов, у ненцев, эвенков, ульчей и др.
К началу XX в. у наиболее развитых народностей южной Сибири (южных алтайцев, хакасов, бурят, сибирских татар) и у якутов зародились и капиталистические отношения, тогда как у других, особенно у малых народов Севера, сохранялись патриархальные отношения и свойственные им примитивные формы эксплуатации. У алтайцев, бурят, якутов уже существовали феодальные отношения, причудливо переплетавшиеся с патриархально-родовыми, с одной стороны, и зародышами капиталистических, с другой.
Изучение этих различий не только представляет теоретический интерес для историка и этнографа - оно имеет большое практическое значение в связи с задачами социалистической реконструкции хозяйства, культуры и быта народов Сибири. Выполнение этих задач требовало конкретного учета всех особенностей национального быта и общественного уклада отдельных народов.
Создание в 1931-1932 гг. кочевых и сельских советов, районных и национальных округов, построенных по территориальному принципу, окончательно подорвало значение в социальной жизни народов Севера их прежней родоплеменной организации и тех социальных элементов, которые ее возглавляли.
В настоящее время основной местной единицей советских органов власти у народов Севера стал сельский совет, а основной хозяйственной единицей - повсеместно колхоз. Иногда в кочевые и сельские советы входит несколько колхозов, иногда все население сельского или кочевого совета объединено в один колхоз.
Колхозы организованы в большинстве случаев на основе устава сельскохозяйственной артели, но в некоторых районах и на основе устава рыболовецких артелей.
Как правило, в национальном отношении колхозы обычно включают людей одной народности, однако в районах со смешанным населением встречаются и даже преобладают колхозы смешанного национального состава: коми-ненецкие, энецко-ненецкие, юкагиро-эвенские, якутско- эвенкийские и т. д. Такое же положение и в сельских советах. Наряду с советами, все население которых принадлежит к одной народности, имеются советы, включающие две и три народности. Это ведет к полному разрыву с прежними родоплеменными традициями.
Необходимо также отметить, что везде в Сибири, даже в северных национальных округах, много русского населения; русские входят в те же районы, сельские советы и колхозы, в которые объединено и коренное население. Это сближение и совместная жизнь с русскими являются важными факторами культурного и хозяйственного подъема народов Сибири.
Социалистическое строительство у народов Сибири первоначально было затруднено общей культурной отсталостью. Понадобилась огромная массовая политико-просветительная работа для того, чтобы преодолеть, например, отсталую религиозную идеологию.
Почти все народы Сибири, за исключением восточных бурят, у которых был распространен ламаизм, чукчей, части коряков, нганасанов и восточных ненцев, остававшихся вне сферы влияния православной церкви, формально числились православными. Но все они до недавнего времени сохраняли свои древние религиозные представления и культы.
Дохристианские религии народов Сибири обычно в целом определяются понятием шаманизма. В Сибири шаманизм имел очень широкое распространение, выступал в особенно ярких формах и был связан с определенными внешними атрибутами (шаманские бубны и костюмы). Шаманизм в Сибири далеко не представлял собой однородного комплекса верований и культов. Можно выделить несколько типов его, отражающих различные стадии развития: от более древних семейно-родовых форм до развитого профессионального шаманства.
Внешние атрибуты шаманизма также были неодинаковы. По форме бубна, покрою костюма и головному убору шамана различаются несколько типов, в известной степени характерных для определенных областей. Эта сторона шаманизма представляет большой научный интерес не только для понимания социальной роли и происхождения самого шаманства, но и для изучения историко-культурных взаимоотношений между отдельными народами. Изучение этих взаимоотношений, как показали работы советских ученых, проливает свет на некоторые вопросы происхождения и этнических связей народов северной Азии.
Шаманизм сыграл чрезвычайно отрицательную роль в истории народов Сибири.
Почти у всех народов Сибири шаманы превратились к началу XX в. в настоящих профессионалов, совершавших свои обряды, как правило, по заказу и за вознаграждение. По своему положению, характеру деятельности и интересам шаманы были целиком связаны с эксплуататорской верхушкой коренного населения. Они приносили экономический вред населению, требуя постоянных кровавых жертвоприношений, умерщвления необходимых охотнику собак, оленей и другого скота.
У народов Сибири были распространены различные анимистические представления, существовал культ, связанный с духами - «хозяевами» отдельных явлений природы, бытовали различные формы родового культа. Не у всех народов эти культы входили в сферу действий шамана.
Вопреки высказывавшемуся в литературе мнению об отсутствии в Сибири следов тотемизма, пережитки его обнаруживаются едва ли не у всех сибирских народов. Примеры этого читатель найдет в главах, посвященных отдельным народам. К тотемизму восходит и культ медведя, имевший в Сибири почти повсеместное распространение.
Культ медведя выступал в двух формах: во-первых, в виде обрядов, связанных с убитым на охоте медведем, во-вторых, в виде особого культа воспитываемых в неволе и потом в определенное время ритуально убиваемых медвежат. Вторая форма была ограничена определенной областью - Сахалином и Амуром (айны, нивхи, ульчи, орочи). Обычай содержания в неволе почитаемого животного с последующим его ритуальным убиением уводит нас далеко на юг, куда ведут и некоторые другие элементы в культуре айнов.
Общесибирская форма почитания медведя восходит, повидимому, к тотемизму древних таежных охотников и рыболовов Сибири, к тому хозяйственно-культурному комплексу, который выступает еще в неолите таежной полосы.
Духовная культура народов Сибири не ограничивалась, разумеется, только образами и понятиями религиозного сознания, хотя низкий уровень развития производительных сил обусловил отсталость духовной культуры. Различные виды народных практических знаний и народного творчества убедительно говорят об этом.
Почти каждая этническая группа обладает своеобразными фольклорными произведениями, разнообразие которых находит свое объяснение в различии исторических судеб, в различном происхождении этих народов.
Очень большое влияние на фольклор народов Севера оказало устное творчество русского народа. Русские сказки, иногда несколько видоизмененные в силу местных условий, а иногда почти без всяких изменений, составляют значительную часть фольклорного богатства большинства народов Севера, и часто наиболее популярную.
За годы советского строительства у народов Сибири появились новые произведения народно-поэтического творчества на темы о колхозной жизни, о Великой Отечественной войне 1941 -1945 гг., о Ленине и Коммунистической партии.
Богато и разнообразно изобразительное искусство народов Сибири. Здесь необходимо отметить украшения шитьем и аппликацией на одежде, в частности вышивки подшейным оленьим волосом (один из архаичных способов орнаментации), аппликации из кусочков кожи, шкуры и ткани, вышивка шелком и шитье бисером.
Народы Сибири добились больших успехов в создании орнаментальных мотивов, подборе цветов, инкрустации и резьбе по металлу.
Особой областью прикладного изобразительного искусства являются резьба по мамонтовой кости и моржовому клыку и металлу, инкрустация металлом на бытовых предметах - костяных деталях оленьей упряжи, трубках, огнивах и т. п. Изобразительное прикладное искусство находит применение и в украшении орнаментом берестяной посуды, распространенном главным образом в лесных районах (преимущественно в бассейне Оби). Следует отметить также резьбу по дереву - украшение резьбой деревянной посуды ж утвари, получившее наибольшее развитие в Приамурье.
Изучение всех видов искусства народов Сибири имеет не только исторический интерес и значение. Изучение его в советских условиях должно помочь поднять это искусство на еще более высокую ступень, помочь сделать его составной частью социалистической культуры народов Сибири.
Великая Октябрьская социалистическая революция застала в Сибири довольно пеструю картину общественноэкономического развития нерусского населения, начиная от различных стадий разложения первобытно-общинного строя и кончая зародышами капиталистических отношений. Местное население было разноязычно, малочисленно, разбросано на огромных пространствах, чаще мелкими родовыми и племенными группами (особенно в северной части Сибири). Эти мелкие племена и народности (ханты, манси, энцы, нганасаны, селькупы, эвенки, орочи, ороки и многие другие) занимались главным образом охотой и рыболовством, частично оленеводством. Как правило, они жили замкнутой примитивной жизнью, говорили на своих местных языках и диалектах и не имели своей письменности и литературы. В условиях национальной политики царизма процесс исторического развития их протекал крайне медленно, ибо царская политика тормозила его, консервировала родоплеменную раздробленность и разобщенность.
Наряду с мелкими родоплеменными группами в Сибири имелись и вполне сложившиеся народности с хорошо выраженным классовым составом населения, с более развитыми хозяйством и культурой, например якуты, буряты, тувинцы, хакасы, южные алтайцы и др.
Необходимо отметить, что родоплеменные группы и народности Сибири в условиях царизма не оставались неизменными. Многие из них как бы находились в переходном состоянии, т. е. частично ассимилировались, частично развивались. Такие народности, как якуты, буряты, хакасы, развивались не только за счет собственного естественного прироста населения, но и за счет ассимиляции в их среде различных менких, например тунгусоязычных, самодийскоязычных родоплемепных групп. Наблюдался процесс слияния некоторых мелких групп с русскими, например коттов, камасинцев в бывшем Капском, кумандинцеви телеутов в Бийском уездах и т. д. Таким образом, с одной стороны, шел процесс консолидации родоплемепных групп в народности, с другой -дробление и ассимиляция их. Указанный процесс протекал до революции в весьма медленном темпе.
Советский государственный строй открыл новую эру в истории племен и народностей Сибири. Коммунистическая партия поставила задачу вовлечь запоздалые в своем развитии племена и народности бывшей царской России в общее русло более высокой культуры советского народа. Партия широко привлекла силы русского рабочего класса к работе по ликвидации многовековой политической, экономической и культурной отсталости среди сибирских племен и народностей. В результате практических мер среди отсталых племен и народностей Сибири началось социалистическое строительство.
В условиях советского государственного строя, национальной политики Коммунистической партии, подавляющее большинство нерусского населения Сибири получило специальную форму государственного устройства в виде административной (для автономных областей, национальных округов и районов) или политической (для автономных республик) автономии. Это способствовало развитию и укреплению его экономической жизни, росту культуры, а также национальной консолидации. В Сибири до сего времени, наряду с такими, относительно крупными, народностями, как якуты и буряты, исчисляющимися сотнями тысяч, имеются мелкие народности, насчитывающие всего лишь по нескольку тысяч и даже по, нескольку сотен человек.
Благодаря особенному вниманию и заботе Советского правительства и Коммунистической партии, они постепенно ликвидируют свою экономическую и культурную отсталость и приобщаются к социалистической культуре. Однако им еще много нужно сделать на пути экономического и культурного развития. Глубокая хозяйственная и культурная отсталость, малочисленность и раздробленность, доставшиеся в наследство от дореволюционного периода их истории, создают много различных трудностей для дальнейшего развития и в условиях социалистического строя. Хозяйственное и культурное строительство у таких народностей требует весьма внимательного учета их исторического прошлого, специфики культуры и быта, специфики географических условий, в которых они живут. Эти малые народности, обладая многовековым опытом жизни в суровых условиях севера, являются непревзойденными охотниками и оленеводами, знатоками местных природных условий. Никто, кроме них, не сможет так хорошо и рационально использовать природные богатства огромных таежных и тундренных пространств путем развития охоты и оленеводства. Вполне естественно поэтому, что хозяйственное и культурное строительство у этих народов носит своеобразные черты. Внимательное изучение этого своеобразия поможет быстрее завершить процесс окончательного приобщения народов Сибири к сокровищам социалистической культуры советского народа и в свою очередь передать огромные богатства далеких сибирских окраин на дело социалистического строительства всего государства.