Миф и наука: некоторые проблемы взаимоотношения. Мифология как исторический тип мировоззрения. Концепции А. Ф. Лосева и К. Леви-Стросса Наука и миф. от мифа к логосу

ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УДМУРТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

КАФЕДРА АСТРОНОМИИ И МЕХАНИКИ

РЕФЕРАТ

НАУКА И МИФ. ОТ МИФА К ЛОГОСУ.

Выполнила студентка группы 19-51

Зуева Вера Владимировна

Проверил профессор Кондратьев Б. П.

ИЖЕВСК 2001

Введение............................................................................................ 3

Что такое миф?.................................................................................. 4

Мифологическое мировоззрение...................................................... 7

Когда появляется наука?................................................................ 10

«От мифа к логосу»........................................................................ 13

Заключение...................................................................................... 16

Литература......................................................................................

Слово «миф», как только оно произнесено, у большинства людей ассоциируется с Древней Грецией или Древним Римом, ведь самые известные мифы родились именно там. Вообще, об арабских, индейских, германских, славянских, индийских сказаниях и их героях стало известно гораздо позднее, и они оказались менее распространенными. Со временем сначала ученым, а потом и более широкой публике оказались доступны и мифы народов Австралии, Океании и Африки. Выяснилось, что в основе священных книг христиан, мусульман и буддистов также лежат различные, подвергшиеся переработке мифологические предания.

Удивительно, но обнаружилось, что на определенной стадии исторического развития более или менее развитая мифология существовала практически у всех известных науке народов, что некоторые сюжеты и рассказы в той или иной мере повторяются в мифологических циклах разных народов.

Наука появилась значительно позднее мифологии, потому что для ее появления были нужны соответствующие исторические факторы. В этой работе мы попробуем разобраться в том, как и почему появилась мифология, какую роль она играла в жизни античного человека, как появилась наука, как выделить научные знания о мире, как происходил переход от мифологических представлений о мире к научным и является ли миф началом науки.

В силу широкой распространенности мифов Древней Греции, в этой работе будут использоваться для примеров, в основном, именно они.

Если рассматривать значение слова «миф» в моем понимании, то я могу определить его следующим образом: это своеобразный способ или некоторый канал, по которому одно поколение передавало другому накопленный опыт, знания, ценности и культурные блага. Причем, так как передача знаний была от человека к человеку (так как на раннем этапе зарождения мифологии письменность отсутствовала), то это был необъективный способ передачи, что-то терялось, что-то приукрашивалось и т.д.

Но хочу привести несколько примеров суждения о значении слова «миф» другими, более известными людьми, хотя эти толкования скорее имеют философский характер.

Например, как указывает С. С. Аверинцев, греческое «mythos» было многозначным понятием, и далеко не все его смыслы относились к художественным и вообще конкретным текстам.

Главный «гонитель» мифа Платон видел в нем не только «живое, наивное, тождественное себе», но и «...иное себе... иносказание или символ».

Советские и зарубежные исследователи Платона, С. С. Аверинцев, А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи, Г. Керк, Т. Ллойд и др. показали, что в семантическом контексте греческого философа «миф» может означать чудесный рассказ о богах, о героях, о давних временах, но может значить и «слово» – священное слово, мнение, вообще речь.

И есть, наконец, совершенно неожиданный смысл, на который указывает А. Тахо-Годи: «Платон вместе с тем именует мифом чисто философские теории, например движение, как первоначало является для него мифом, не поэтической, но философской выдумкой».

Наконец, миф как сфера мечтаемого устремлен в будущее: созвучные ему индоевропейские корни означают «заботиться», «иметь в виду», «страстно желать». Миф сообщает жизни смысл и зовет к деятельности. «Миф делает это не через логику или образец, – поясняет эту позицию исследователь его школы О’Флайерти, – а через активизацию наших эмоций».

Среди всего множества мифических преданий и рассказов принято выделять несколько важнейших циклов. Назовем их:

1. Космогонические мифы - мифы о происхождении мира и вселенной. Например, в греческом мифе «Происхождение мира и богов» так описывается начало творения: «Вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос. В нем заключался источник жизни. Все возникло из безграничного Хаоса – весь мир и бессмертные боги...».

2. Антропогонические мифы - мифы о происхождении человека и человеческого общества. Согласно многим мифам, человек соворяется и самых разнообразных материалов: орехов, дерева, праха, глины. Чаще всего, творец создает сначала мужчину, потом женщину. Первый человек обычно наделен даром бессмертия, но он утрачивает его и становится у истоков смертного человечества (таков библейский Адам, вкусивший плодов с древа познания добра и зла). У некоторых народов бытовало утверждение о происхождении человека от предка-животного (обезьяны, медведя, ворона, лебедя) .

3. Мифы о культурных героях - мифы о происхождении и введении тех или иных культурных благ. Эти мифы повествуют о том, как человечество овладевало секретами ремесла, земледелия, оседлой жизни, пользования огнем - иначе говоря, как в его жизнь внедрялись те или иные культурные блага. Самый знаменитый миф подобного рода - древнегреческое сказание о Прометее, двоюродном брате Зевса. Прометей (в дословном переводе – «мыслящий прежде», «предвидящий») наделил разумом жалких людей, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежды, считать, писать и читать, различать времена года, приносить жертвы богам, гадать, внедрил государственные начала и правила совместной жизни. Прометей дал человеку огонь, за что и был покаран Зевсом: прикованный к горам Кавказа, он терпит страшные мучения - орел выклевывает ему печень, ежедневно вырастающую вновь .

4. Эсхатологические мифы - мифы о «конце света», конце времен. Наибольшее значение в культурно-историческом процессе сыграли эсхатологические представления, сформулированные в знаменитом библейском «Апокалипсисе»: грядет второе пришествие Христа - Он придет не как жертва, а как Страшный Судия, подвергающий Суду живых и мертвых. Наступит «конец времен», и праведники будут предопределены к жизни вечной, грешники же к вечным мучениям .

Наука – это одна из важнейших компонент духовной культуры. В течение всего своего существования человечество познавало мир, эти познания можно разделить на несколько основных видов:

1. Донаучное – это мифология и религия.

2. Вненаучное – искусство и мораль.

3. Научное.

Поговорим о последнем более подробно. Как можно выделить научное знание из всех, известных ныне человечеству? Есть несколько основных критериев научности, назовём и попытаемся кратко пояснить их.

1. Абстракция или общность. Чаще этот критерий называют фундаментальностью или теоретичностью.

2. Объективность.

3. Рациональность.

Мифология, например, часто была привязана к конкретным объектам и образам, она не обобщала знания, а принимала их конкретные формы. По мнению Леви-Строса: «Миф – это наука конкретного, она оперирует не понятиями, а представлениями и служит магическому действию». Научное же знание обладает общностью, оно обладает способностью абстрагироваться и обобщать накопленные опыт или теории. Например, очень часто общность используют в зоологии для наблюдения за группами животных, и все выводы, полученные в результате наблюдения, распространяют на целый вид или род.

Научное знание должное еще обладать объективной рациональностью, это значит, что оно не должно зависеть от субъекта, получающего это знание, и быть сформулировано в инвариантной форме. Инвариантность, в общем смысле, означает «неизменность», в данном случае под формулировкой в инвариантной форме понимается то, что с какой точки зрения мы бы ни подошли к тому или иному понятию, и как бы его не формулировали, его смысл всегда останется неизменным.

Например, как готовить то или иное блюдо – это тоже знание, но оно не является объективным и рациональным, потому что, даже пользуясь той же посудой, тем же рецептом, у разных хозяек одно и то же блюдо будет иметь разные вкусовые качества, того же самого просто не получится.

Рациональность научного знания это еще и то, что к нему можно придти, или его можно получить опытным или логическим путем, хотя для этого необходимо введение точного языка, понятий, определений и логики рассуждений. Примером такого знания может быть та же теория чисел, или аналитическая геометрия на плоскости.

В работе указывается, что «наука появляется тогда, когда для этого создаются особые объективные условия: более или менее четкий социальный запрос на объективные знания; социальная возможность выделения особой группы людей, чьей главной задачей становится ответ, на этот запрос; начавшееся разделение труда внутри этой группы; накопление знаний, навыков, познавательных приемов, способов символического выражения и передачи информации, которые и подготавливают революционный процесс возникновения и распространения нового вида знания – объективных общественно значимых истин науки».

Например, в Древней Греции такие условия появились во времена рабовладельческого стоя. Тогда у богатых людей появилось свободное время, чтобы подумать о том, что их окружает и почему некоторые события происходят именно так, и никак иначе. Они обсуждали свои мысли с другими, делали какие-то выводы, может, не всегда правильные, но это были первые шаги к появлению, именно научных знаний, попытки обобщения и доказательства тех или иных фактов.

«Логос» по-гречески означает «знание».

Процесс отделения объективных эмпирических знаний о мире от их мифологической оболочки – это переход «от мифологических представлений к теоретическому мышлению» .

Для того чтобы от мифологических представлений о мире перейти к научным, античному человеку было необходимо пройти две ступени осмысления, в работе они четко сформулированы, попробуем разобраться в них:

1. Должен произойти отказ от логики мифа, препятствующей оформлению таких фундаментальных принципов научной идеологии, как универсальность, инвариантность, общность, абстрактность и т.д.

Поясним это. Если научное обобщение строится на основе логической иерархии от конкретного к абстрактному, и от причин к следствиям, то мифологическое оперирует конкретным и персональным, использованным в качестве знака, так что иерархия причин и следствий соответствует иерархия мифологических существ, имеющая систематически ценное значение. То, что в научном анализе выступает как сходство или иной вид отношения, в мифологии выглядит как тождество, а логическому разделению на признаки в мифологии соответствует разделение на части.

Другими словами, древние рассказывали мифы, вместо того, чтобы производить анализ событий и делать выводы. Например, мы сказали бы, что определенные атмосферные изменения прекратили засуху и вызвали дождь. Вавилоняне наблюдали те же события, но внутренне переживали их как появление гигантской птицы Имдуизд, явившейся им на помощь. Она покрывала небо черными грозовыми тучами своих крыльев и пожирала небесного быка, чье горячее дыхание спалило посевы. Такой миф древние рассказывали не для развлечения. Они рассказывали о событиях, от которых зависело само их существование. Они порождены воображением, но не представляют собой чистой фантазии.

2. Нужно было изменить духовное личностное отношение к действительности объективно-субстациональным представить мир, как вещное образование, подлежащее объективному рассмотрению.

Основное отличие современной научной мысли – это различие между субъективным и объективным. На этом различии научная мысль строит критический и аналитический метод, с помощью которых последовательно сводит все индивидуальные явления к типическим событиям, подчиняющимся универсальным законам. Мы видим восход и заход Солнца, но думаем, что Земля движется вокруг Солнца. Мы видим цвета, но описываем их как длины волн. Нам снится умерший родственник, но мы думаем об этом четком видении как о продукте нашего собственного подсознания. Даже, если мы и не способны доказать, что эти почти невероятные научные взгляды верны, мы все же принимаем их, ибо знаем: можно доказать, что они обладают большей степенью объективности, чем наши чувственные впечатления. Однако в мгновенности первобытного переживания нет места для критического расщепления восприятий. Первобытный человек не может отвлечься от присутствия явлений, поэтому различие между субъективным и объективным знанием лишено для него смысла.

Но сложившиеся исторические факторы, все же заставили задуматься некоторую группу людей и поразмышлять об окружающем мире, природе и о законах, действующих там. Правда, переход от мифологии к науке был довольно медленным, и на этом пути было сделано много проб и ошибок, но если бы не это, трудно было бы сказать кем, как не древними греками, начавшими развивать первобытную науку, и когда был бы сделан этот первый шаг «от мифа к логосу».

В одной из работ я нашла интересную мысль о мифе и науке, мне хотелось бы порассуждать на эту тему.

На самом деле с этим можно согласиться, а можно и сказать, что это не так. Я скорее не соглашусь.

«Если брать реальную науку, т.е. науку, реально творимую живыми людьми в определенную историческую эпоху, то такая наука, решительно всегда, не только сопровождается мифологией, но и реально питается ею, почерпывая из нее свои исходные интуиции».

Примеры существуют в работах различных философов. Например, Декарт - основатель новоевропейского рационализма и механицизма - мифолог, т.к. начинает свою философию с всеобщего сомнения, даже относительно Бога. И это только потому, что такова его собственная мифология.

Аналогичные примеры можно проследить и в работах Канта.

Вывод: наука не существует без мифа, она всегда мифологична.

Я считаю, что миф предшествовал появлению науки, и многие античные научные теории либо опирались, либо отрицали мифологические представления о мире. И, скорее, именно с отрицания мифов началась вся первобытная наука.

Действительно, миф очень эмоционален и более ориентирован на внутренний мир человека, чем на законы внешнего мира, но ведь именно обобщение, отбор, обработка объективных данных о природе, собранных в мифах, дали начало многим естественным наукам. Например, биологии, зоологии, ботанике и даже физике. Конечно, миф воспринимался как некий неизменный постулат, как аксиома, он принимался на веру, зато наука началась именно с того, что начали проверять и сомневаться в правдивости и правильности мифологического представления о мире. К этому еще можно добавить, что мифология обладала довольно-таки серьезными знаниями в области ботаники и зоологии.

Ведь практика, наука и духовная культура, например, та же мифология, взаимосвязаны и одно порождает другое. И я полностью разделяю это мнение.

Как ни странно, но мифологическое мышление не исчезло и по сей день. Многие из нас до сих пор любят читать древние мифы и сказки, а кто-то просто сочиняет новые. Почему, спросите Вы? «Потому что мифологическое мышление дает человеку необходимое ему чувство комфортности в мире. В силу того, что наука опирается исключительно на разум, а миф – ещё и на чувства, эмоции, интуицию, он более соответствует внутреннему миру человека и дает большее чувство уверенности» . Наверно, именно по этой причине, мифы и сказки живут среди нас, и по сей день.

1. Философский энциклопедический словарь. Под ред. Л.Ф.Ильичева., М., «Советская энциклопедия», 1983.

2. Грушевицкая Т. Г., Садохин А. П., Концепции современного естествознания, М., «Высшая школа», 1998.

3. Кун Н. А., Боги Древней Греции, М., «Панорама», 1992.

4. Корш М., Краткий словарь мифологии и древностей, Калуга, «Золотая аллея», 1993.

5. Мировоззренческое значение мифа о вечном возвращении, реферат Клюевой Е.А., кафедра философии, УТИС, 1998.

6. Мифологический тип мировоззрения, реферат, Елецкий пединститут, 1997.

7. Библия, Новый Завет.

8. Мифы древности и происхождение мира и людей. Особенности мифологических представлений об обществе и человеке, реферат Тимура Миняжева, 1997.

9. Мертлик Р., Античные легенды и сказания, М., «Республика», 1992.

Способность мифа к самоорганизации не означает, что он образуется и распространяется стихийно, поскольку в основе его распространения лежит не только свойства массового сознания, но и естественный для людей интерес. Но вышедшая из мифа и строящаяся на нем культура не спешит эту связь раскрывать, делая ставку на иррациональное.

Иное дело наука. Она имеет свое особое, логически обоснованное и в целом отрицательное отношение к мифам, хотя и не чужда полностью мифотворчества. В философии также пока еще принято негативное отношение к мифам и их влиянию на научный и общественный процесс, и судя по наиболее типичным высказываниям, его можно считать априорно решенным. Примером тому являются резкие оценки мифа как "коварного", "отравленного оружия" , "социального наркотика", ведущего "к извращению нормального восприятия личного и общественного сознания" , противостоящего науке и играющего в обществе однозначно отрицательную роль.

В основе отношения науки к мифу лежит требование вернуться к здравому смыслу и жить по "научно выверенным теориям", ведь мир держится в целом на разумных основаниях (идея рационального мировоззрения), а миф как донаучная "примитивная" форма сознания вненаучен и должен быть "научным мировоззрением" преодолен . Так, опираясь на эволюционизм, редукционизм и рационализм, наука попыталась ограничить действие мифа сферой культуры и поспешила объявить себя зоной, свободной от него.

В результате для большинства людей миф стал синонимом небытия, несуществования, выдумки, ложной фантазии, и наука эту точку зрения в большинстве случаев разделяет . И даже в тех немногих случаях, когда истоки мифа все же выводятся из естественных и практически неизменных процессов, имманентно свойственных как обществу в целом, так и человеку в частности, роль мифа в обществе все равно в целом оценивается отрицательно.

В них "ложь мифа" противостоит "научной истине", которая не только "чиста" от него, но и принципиально с ним несовместима . Исключение в данном случае составляют лишь отдельные сферы и отрасли поставленных на службу власти общественных наук. Эти науки подвержены мифологизации в той степени, в какой обслуживают противостоящую массам и заинтересованную в их обмане власть.

В остальных же случаях наука зорко стоит на страже у порога истины, познавая ее и оставляя за собой исключительное право определять истинность тех или иных гипотез, теорий и идей. Такая общепринятая точка зрения указывает на серьезное заблуждение "научных" методов исследования мифологии в целом, и социальной мифологии в частности . В действительности "в искусстве и в науке... не только возможно мифотворчество, но оно их буквально переполняет " . И объясняется это не только неизбежной ограниченностью науки, но и необходимостью ее контроля над волевым и мыслительным процессом, в постоянной оценке и переоценке ею содержания массовых социальных и политических ориентаций, которые заставляют науку активно вмешиваться в процесс мифотворчества и постоянно им заниматься .

Являясь сферой человеческой деятельности по выработке и теоретической систематизации объективных знаний о действительности, наука стала особой производительной силой общества и его социальным институтом. Структурно она включает в себя деятельность по получению нового знания (наука-исследование) и сумму научных знаний, образующих в совокупности научную картину мира (наука-мировоззрение).

Опираясь на результаты проводимых научных исследований, философия выполняет в науке функции методологии познания и мировоззренческой интерпретации поставляемых наукой фактов, соответствующим образом объясняющей мир, его устройство и развитие, формируя т. н. научную картину мира, то есть ту систему представлений, которая будет соответствовать уровню развития современной науки, создавая целостную картину представлений о мире, его общих свойствах и закономерностях, возникающую в результате обобщения и синтеза основных естественнонаучных понятий и принципов, строящихся на основе определенной фундаментальной научной теории. В создании такой картины нет ничего особенного, если бы не отождествление научной модели с реальностью. По принципу: мир такой, каким мы его сейчас представляем .

Активная вовлеченность науки в мифотворчество при отрицательном ее отношении к мифу в целом вызывает некоторое недоумение, заставляющее думать, что науке выгодно не признаваться в своем естественном несовершенстве и упорно демонстрировать научный снобизм . Но миф как имманентно присущее человеку и обществу явление, не несет в себе изначально отрицательный или положительный заряд . Такой заряд ему придает сам человек. Своими желаниями, помыслами, словами и действиями . Не бывает ядов и лекарств, все зависит от дозы, говорил великий лекарь Парацельс. И это относится к мифу. Миф сам по себе не представляет опасности. Он естественная данность, присущая обществу и человеку, их психологии и способу восприятия мира. И все зависит от того, кто привел его в движение, с какой целью и на какую почву он упал.

Несмотря на явное и очевидное противостояние между миром науки и миром мифов и символов, наука, как правило, не только не борется с мифами, но активно участвует в их возникновении и формировании . А открыто противодействует она лишь тем мифам, которые мешают ей самой развиваться, не способствуют утверждению тех или иных ее идей. Тогда то и звучат слова о мифах, как об архаике и предрассудках, играющих в обществе однозначно отрицательную роль. На деле сама современная наука, по меткому выражению Дж. Оруэлла нередко "сражается на стороне предрассудка ", активно участвуя в создании собственных мифов, становясь, таким образом, одновременно и объектом и субъектом мифологизации .

"В силу своей специализации, наука превратилась в место исследования бесконечных частностей, которые позволяют ею манипулировать также, как манипулируют общественным сознанием, - писал по этому поводу Х. Ортега-и-Гассет, тут же делая безжалостный в своей точности вывод: …Всякая наука, в той степени, в какой она пытается исследовать общество или проецировать свои исследования на общество, является объектом манипуляций " . Добавим, манипуляций, отрицающих, а нередко и взаимно исключающих друг друга. И хотя у разных ученых одна и та же проблема исследования вызовет в ее рассмотрении лишь незначительные нюансы, некоторое смещение тех или иных акцентов, спроецированные на все остальное, они дают такую амплитуду разногласий, что договориться о чем-то нередко уже становится невозможно. Хотя они и будут говорить об одном и том же. И каждый по-своему будет прав.

Именно поэтому приходится признать, что наука не только открывает и изучает, но и скрывает, игнорирует, замалчивает . Нередко она закрывает глаза на то, что ей не понятно, что нарушает привычное и угрожает господству устоявшегося, сознательно уходя от тех фактов, которые противоречат утвердившимся и общепринятым научным теориям, осуществляя подгонку открытых ею фактов под общепринятое по принципу: это было так, потому что по-другому нам не понятно. Но все-таки, несмотря на это, чтобы мы ни говорили о науке, о ее современных представлениях, как бы их не критиковали и как бы в них не сомневались, в данный момент мы в целом имеем в ней то, что можно считать высшим достижением современного научного познания и человеческой мысли.

В какой же степени наука имеет иммунитет против мифа? Насколько она подвержена мифологизации и какие факторы ее определяют? Прежде всего, следует отметить, что, пользуясь языком, словом, наука уже в силу этого входит в зону мифа . Результат ее - информация, более или менее воспринятая личностно, более или менее символизированная и, значит, более или менее мифологизированная . Но может быть есть наука, где личностное восприятие сведено к минимуму?

Отказывая мифологии в научности, ее оппоненты противопоставляют ей "чистую" точную науку, науку как исследование. Действительно, если есть наука, свободная от мифа, то речь идет в первую очередь именно о такой науке: "чистая" наука свободна от идеологических штампов и чувственных наслоений, а "точная" - имеет дело только с цифрами и опытно проверенными, не подверженными толкованию, фактами. Что касается науки как исследования, то здесь все несколько иначе. Ведь зона научных исследований проходит там, где знание граничит с непознанным, где ничего определенного и окончательно устоявшегося нет, где мысль, опираясь на факты, оперирует только гипотезами. Но, рождаясь в зоне "сумерек", на границе с непознанным, любая гипотеза неизбежно оказывается в пространстве мифа , и не будет подвержена мифологизации лишь в той степени, в какой рассматривается и оценивается именно как гипотеза. Ибо научная гипотеза предусматривает не убежденность и категорическое утверждение, а возможность и вероятность; не прочувствованность, а отстраненность; не логику, а интуицию.

Отстраненность от всего того, что делает ученого заложником собственных взглядов.
С другой стороны, возникая в условиях дефицита информации, гипотеза в той или иной степени строится на домыслах и догадках . И тогда она оказывается ближе всего к мифу, так как требует особой отстраненности (по А. Ф. Лосеву - отрешенности) - символической, которая наполняет гипотезу мифическим смыслом.

В отличие от реальной, в чистой науке ученый ограничился бы только выводом самих законов, толкуя их лишь как гипотезы. И развитие такой науки можно свести к смене одних, не отвечающих уровню последних научных открытий, а потому устаревших, гипотез на другие, учитывающие последние открытия и, значит, более новые. В свою очередь накопление новых эмпирических данных в конечном итоге приведет к тому, что и эти гипотезы рано или поздно будут значительно подкорректированы или полностью заменены. И в этом нет никакой трагедии. "Чтобы наука была наукой, нужна только гипотеза и более ничего. Сущность чистой науки заключается только в том, чтобы поставить гипотезу и заменить ее другой, более совершенной, если на то есть основания ", - писал, анализируя этот вопрос, А.Ф. Лосев .

В другом месте, развивая свою мысль, он замечает: "Со строго научной точки зрения можно только сказать, что сейчас обстоятельства, опытные и логические таковы, что приходится принимать такую-то гипотезу. Больше ни за что поручиться нельзя, если не хотите впадать в вероучение и в обожествление отвлеченных понятий. А самое главное, ничего больше этого для науки и не надо. Все, что сверх этого, есть уже ваши собственные вкусы" .

Конечно, он был совершенно прав, но мы знаем, что ученые, сумевшие сделать великие открытия в науке, как правило, не ограничивались рассмотрением их как гипотез и старались построить на их основании свою научную теорию, свою модель, распространяя ее функционирование на как можно большую часть исследуемого наукой мира. Почему они это делали, понятно, но любые попытки выйти за пределы научных гипотез - движение по пути мифологизации науки . В этом случае наука как исследование переходит в сферу мировоззрения, в область научной идеологии, задача которой защищать новую картину мира до тех пор, пока другие исследования и сделанные в результате их открытия не преобразуют ее или не разрушат до основания.

Тем самым они вторгались в зону мифа и создавали свою мифологию. "Все эти бесконечные физики, химики, механики и астрономы имеют совершено богословские представления о своих "силах", "законах", материи", "электронах", "газах", "жидкостях", "телах", "теплоте" "электричестве" и т. д. " - утверждал А. Ф. Лосев.. И тогда становится ясным, что "под теми философскими конструкциями, которые в новой философии призваны были осознать научный опыт, кроется вполне определенная мифология " . Исключение составляет лишь отвлеченная наука; наука как система логических и числовых закономерностей, то есть чистая наука.

Одна из уходящих форм мифического сознания - вера во всемогущество науки. Еще на заре Просвещения одержав свои первые победы, наука посчитала, что здравый смысл восторжествовал и, возомнив себя всесильной, объявила о монополии на истину, которую она сможет познать логическим путе м . Выступая как объективное и достоверное знание, максимально проверенное по форме и систематизированное по содержанию, наука постаралась выполнить эту задачу. Но отражаемая в ходе научного познания реальность требовала составления научной картины мира. И на основе науки-исследования сложилась наука-мировоззрение, выполняющая скорее роль ее идеологии. Человечество нуждается в более или менее правдоподобной картине мира. И наука выполняет этот заказ.

Но насколько он выполняется, насколько научная картина соответствует действительности? Видимо, настолько, насколько мы будем считать ее таковой. На определенном этапе в науке сложилось впечатление, что такая картина уже создана. Исходя из этого, наука, как мировоззрение, стала все более влиять на проведение научных исследований, определять их стратегию, решать, что в них считать научным, а что нет. В некоторых странах это влияние стало настолько сильным, что развиваться, как исследование, наука могла лишь там и в той мере, где и когда дело касалось безопасности общества и государства.

Так мысль О. Шпенглера, что "нет вечных истин… Непреходящесть мыслей есть иллюзия. Суть в том, какой человек нашел в них свой образ " , была предана забвению. И тогда, помимо объективных причин побуждающих к вольной или невольной мифологизации, наука получила реальный стимул продолжить этот процесс сознательно и целенаправленно. Но знания, изначально заданные, теряют смысл. Или к науке он уже отношения не имеет, хотя и может быть облечен в "научную" (наукообразную) оболочку. И тогда мы читаем, но не вчитываемся. Разбираем, но не вдумываемся. Познаем, но не понимаем.

Диалектика взаимоотношения науки и мифа особо выделяет проблему мифологичности науки, ее вовлеченности в процесс социального мифообразования. Анализируя соотношение и взаимосвязь науки и мифа, А.Ф. Лосев утверждал, что "миф не наука и не философия, и никакого отношения к ним не имеет", что наука не появляется из мифа, а миф не предшествует науке . Не оспаривая его выводы в принципе, попробуем их уточнить.

Во-первых, хотя наука и не рождается из мифа и не тождественна ему, но в реальной жизни, понимаемая личностно, она без него не существует и, значит, всегда в той или иной степени мифологична.

Вот почему под каждым направлением в науке , более или менее опытно проверенным, логически обоснованным (позитивизм, материализм и т. п.) и личностно осмысленным, лежит своя мифология , своя мифосистема. И потому, творимая людьми в определенную историческую эпоху, реальная наука обрастает и сопровождается своей мифологией, питаясь ею и черпая из нее свои исходные интуиции . Что касается принципиальных различий науки и мифа, то они не определяют их принципиальную несочетаемость и несовместимость.

Конечно, миф и наука не одно и то же, но некая их взаимосвязь и зависимость вполне очевидна. Они не тождественны, но совместимы и взаимопереплетаемы. Их взаимоотношения диалектично естественны и неизбежны, ибо их зона функционирования практически почти полностью совпадает. Особенно в сфере общественных и социальных наук. И этот фактор утверждает не только их переплетенность, но и периодическую взаимозаменяемость, когда наука начинает работать на миф, а мифы подпирают те или иные утверждения науки. Подобные процессы можно отрицать или осуждать, но разрушить их нельзя. И потому самый эффективный способ очищения науки от свойственных ей мифов - избегать ее абсолютизации, уходить от ее категоричности и жесткой определенности, рассматривать ее как непрерывный диалектический процесс, где одни гипотезы борются с другими, не утверждаясь в науке как нечто незыблемое и окончательное . Но, к сожалению, реальная наука - другая. Она не только предполагает и доказывает, но и внушает, пропагандирует. А ведь наука, используемая в целях пропаганды с целью абсолютизации неких отвлеченных принципов и гипотез, сама становится мифом, ибо в этом случае выводимые из "первичного мифа" доктрины сущностные конструкции также мифологичны, как и сопутствующие ей частности.

Анализ взаимоотношения науки и мифа подводит нас к необходимости рассмотрения вопроса о том, может ли мифология быть отраслью науки? Для этого надо выяснить:

1) могут ли миф и мифология обладать свойствами, традиционно считающимися критерием и признаком научности? Одним из критериев научности той или иной теории является научное противопоставление "истинного" и "кажущегося", "представляемого" и "действительного", "существенного" и "несущественного". По мнению ряда исследователей мифа (Э. Кассирер, Р. Барт, С. Московичи) миф представляет собой значимость, и поэтому не может рассматриваться с точки зрения истины. Такие попытки ученых отказать мифологии в некоторой доли истинности и закономерности А. Ф. Лосев назвал "абсурдом ". И на то у него были основания. Мы даже не берем в данном случае тот факт, что истинность мифа и мифологии как суммы мифов имеет иной характер, чем истинность мифологии как науки о мифах . Ведь речь идет об истинности в принципе, а не о конкретной его форме. Так, по его мнению, с одной стороны, миф не противопоставляет эти категории "научно", так как сам есть непосредственная действительность. Но отрицать всякую возможность подобных противопоставлений в мифе не правильно. Миф может различать истинное от кажущегося, а представляемое от действительного. Но делает это он не научно, а мифически . Вот почему, противопоставляя науку мифу, нельзя "доводить до такого абсурда, что мифологии не свойственна ровно никакая истинность или, по крайней мере, закономерность" .

И действительно, в любой религиозной и идеологической борьбе мы видим свою мифическую истинность, свои критерии истинности, свои закономерности . Тому примером, скажем, борьба христианской мифологии с языческой, православной с католической, атеистической с религиозной. Каждая из приведенных мифологий содержит определенную структуру - определенный метод возникновения различных мифов и мифических образов, и выравнивается с точки зрения определенного критерия (свойственного ей), который для нее истинен. Этот критерий свойственен только ей, отличая данную мифологию от других, является одним из главных аргументов в их постоянной борьбе, которая в рамках мифического сознания возможна только при условии понимания категории истинности и выявления различий между действительным и мнимым. Когда одна мифологическая система, борясь с другой, рассматривает и оценивает все именно с точки зрения "истины". Но не научной истины, а истины мифической.

Чем же отличается одна от другой? На первый взгляд здесь все просто. Научная истина строится на фактах и доказательствах, а мифическая - на вере. Первая допускает сомнение, а вторая его исключает. Но в действительности все намного сложнее . Почему же?

Во-первых , любая система доказательств исходит из представлений истинного и ложного, действительного и кажущегося, реального и представляемого. А мы уже видели, что социальный миф при всей его внешней абсурдности для его носителей всегда логичен и доказателен. И потому каждый его сторонник может сказать: верю, потому что знаю. И чтобы мы ни думали на этот счет, как бы его взгляды ни критиковали, он будет полностью убежден в своей правоте, пока не придет время менять одни мифы на другие.

Во-вторых , понятие "истинности" исходит из возможности обладания "подлинными знаниями", подпирающими выводы об истинности той или иной научной теории. Но такие "подлинные" знания возможны лишь, когда мы рассматриваем знание не как сложный диалектический процесс, но как некую данность, как абсолютно бесспорный факт; как нечто, что уже никогда не может быть подвергнуто сомнению и пересмотру. И конечно, такие факты в науке есть. Их бесспорность может не подвергаться сомнению, но построить познавательный процесс исключительно на них, как правило, не возможно. И в новых теоретических и ассоциативных комбинациях они могут приобрести не свойственные им текучесть и относительность, либо станут ничего не значащими частностями. И тогда миф внезапно покидает отведенную ему наукой зону между "подлинным знанием" и "нераспознанным заблуждением", чтобы занять всю сферу познания; сферу, где знание, включенное в процесс познания, уже несет в себе элемент заблуждения и незнания, где мифы могут стать опорой господствующей научной теории, либо готовить ее будущее ниспровержение . Где мифы движут (как гипотезы) и подпирают (как мировоззрение) реальную науку, являющуюся всего лишь продуктом определенного исторического развития.

2) способны ли мифы использовать систему доказательств или они опираются только и исключительно на веру? "Мифология ничем не доказана, ничем не доказуема и ничем не должна быть доказываема" - утверждает А. Ф. Лосев . И происходит это, по его мнению, потому, что наука не может разрушить или опровергнуть миф, так как он "научно" неопровержим. Таким образом, не в силах уничтожить миф, наука всеми силами пытается загнать его в сферу искусства, в царство поэзии и неосознанных интуиций; в зону, где факты, логически выверенные доказательства и жизненный опыт ничего не значат. А там, где миф не довольствуется этим, где "поэзия мифа интерпретируется как биография, история или наука, она уничтожается" .

Вот почему, по мнению А. Ф. Лосева, миф вненаучен и не может базироваться на "научном" опыте. Но на наш взгляд это не совсем так.

Во-первых , для мифа, возможно, и не нужны анализ понятий, терминологическая ясность и продуманность языка, приведенные в систему выводы и доказанность их положений, но вместе с тем не стоит и упрощать. Особенность мифа в простоте его непосредственного восприятия, когда самый обычный и научно неподготовленный человек осознает, понимает и принимает миф сразу, непосредственно и чувственно. Но вместе с тем, его восприятие начинается с простейших вещей, но ими не исчерпывается. С точки зрения уровней восприятия и интерпретаций миф неисчерпаем . Или исчерпаем настолько, насколько "исчерпаемы" представления о нем тех людей, что его воспринимают, принимая не только чувствами, но и разумом.

Во-вторых , в самой науке нередко доказуемое строится на недоказуемом и самоочевидном (версии, гипотезы, мнения), а тот или иной миф регулярно "научно" опровергается. Другое дело, что эти опровержения никоим образом его не ослабляют. Точнее, миф для них будет абсолютно неуязвим, пока он для масс желанен . Но стоит массам в нем разочароваться, как все ранее звучавшие доказательства станут для них убедительны и неопровержимы.

В-третьих , примеры современных социальных и политических мифов показывают обратное. Так современный социальный и политический миф воспринимается не только вненаучно и интуитивно, он опирается на социальный и политический "опыт" государств, классов, народов и может быть вполне доказываем .

Свидетельством тому являются социальные и политические мифы о руководящей и направляющей роли КПСС, о преимуществах социализма и его победе в СССР; учения о коммунизме, прогрессе и всеобщем равенстве; лозунги в духе мессианства США, доктрины времен нацизма и холодной войны. Эти мифы не просто опирались на чувства, а именно доказывались множеством примеров, статистических данных, научных положений и расчетов.

Такая ситуация, к сожалению, зависит не только от власти, но и от общества, желающего "знать ответы на главные проблемы современности", а после низложения выполнявшей эту роль церкви, наука поневоле должна была ее в той или иной степени заменить. Исходя из этого, ясно, что вся социальная и политическая мифология, любая идеология, каждая политическая доктрина хотя и рассчитана на чувства, но всегда строится на определенного рода доказательствах . Мы можем им верить или в них сомневаться, доказывать их или опровергать, понимать, что они делают упор не на логику, а на убеждение, не на разум, а на подсознание, но для тех, на кого они рассчитаны, они будут бесспорными доказательствами их явной исторической и научной правоты.

В-четвертых , отрицая научность мифа и мифологию как науку, А. Ф. Лосев сам создал свою научную теорию мифа, свою мифологию, логически выверенную, доказательную и научно убедительную .

3) может ли мифология выходить за пределы мифов? Способна ли она абстрагироваться от них или ее следует рассматривать лишь как некую сумму мифов, мифологическое мировоззрение, ограниченное пределами собственной мифосистемы? Известный специалист по сравнительной мифологии Дж. Кэмпбелл утверждал, что "как наука или история мифология абсурдна" . По мнению А. Ф. Лосева, мифология - не наука, а "жизненное отношение к окружающему" . "Миф ни с какой стороны не научен и не стремится к науке, он… - вненаучен", поскольку "абсолютно непосредственен и наивен" [Там же]. Он видим, осязаем, но касается внешнего, чувственного, частного, образного и реального.

Подобные умозаключения А. Ф. Лосева никак не сочетаются с другими его выводами, где он утверждает совершенно обратное, ибо сводить миф к чему-то "абсолютно" наивному, поверхностному, непосредственному, значит не понять его вообще . Любая самая духовная, самая глубинная мифология оперирует внешне простыми чувственными образами, что не отменяет их символически наполненной значимости, бесконечной символической интерпретации их знаково очерченного для нас глубинного смысла. Мы можем рассматривать мифы сами по себе, как конкретное, образное содержание мировидения и мировосприятия, и тогда они конкретны, непосредственны, чувственны. А можем - как основу мировоззрения, имеющую свой код, свой язык, свою структуру, свой способ восприятия и понимания, как форму и способ мировидения, где степень развитости и наполненности сознания определяет уровневую глубину и насыщенность восприятия.

И, таким образом, миф прост и сложен одновременно, поверхностно наивен и непосредственен и при этом символически неисчерпываем и универсален . Он делает простое сложным, обыкновенное необыкновенным и загадочным. Он превращает каждую функционально конкретную вещь, каждого человека, каждое явление в неисчерпаемый микрокосм, постоянно являющийся и скрываемый, проступающий во всем, явный и непостижимый, разрывающий привычные связи и связующий несовместимое. Он позволяет плодить символические интерпретации всего, что для человека значимо, наделяя его тем символическим смыслом, каким оно вне нашего восприятия, вне наших ощущений и чувств никогда не обладало.

Но в данном случае дело не в этом. И если миф - "вненаучен", обречена ли на вненаучность вся мифология? На наш взгляд, как совокупность мифов мифология сохраняет их характерные черты, и потому наукой быть не может. Но как раздел, видящий в мифах объект исследования, изучающий мифы, их свойства, особенности их возникновения и функционирования, степень воздействия их на людей, мифология является наукой и в таком виде будет наукой всегда.

Библиография
1. Кравченко И. И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии. - 1999. - № 1. - С.3-17.
2. Тахо-Годи А. А. А. Ф. Лосев. Целостность жизни и творчества // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. - М., ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - С.5-28 .
3. Оруэлл Дж. Уэллс, Гитлер и всемирное государство // Дж. Оруэлл. “1984” и эссе разных лет. - М.: Прогресс, 1989. - С.236-239.
4. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Психология масс: Хрестоматия /Ред.-сост. Д. Я. Райгородский. - Саратов: Бахрах, 1998. - С.195-315.
5. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. - М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. - С.205-405.
6. Гаджиев К. С. Американская нация: самосознание и культура. М.: Наука, 1990. - 240с.
7. Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. - М.: Рефл-бук, АСТ, К.: Ваклер, 1997. - 384 с.

Согласно мифам народов разных стран, Земля образовалась из хаоса - «смеси всего», где нет ни верха, ни низа. Из этой смеси выделились земля, вода, небо, люди. Любопытно, что также предполагают возникновение нашей планеты из неупорядоченной материи - газово-пылевого облака.

Первичный хаос во многих мифах представляется как безбрежный океан. В алтайских и мифах утка достает со комочек глины, из которого возникает Земля. Такой же мотив характерен для индуизма. Бог Вишну - олицетворение живой природы - в образе кабана бесстрашно ныряет в хаотический океан и поднимает на своих клыках затопленную Землю. Иногда первозданный хаос предстает в образе чудовища, которое порождает Землю и Небо. В роли докосмического существа может выступать и человек. В древнеиндийской мифологии первочеловеком, от которого пошло все сущее, был Пуруша. Когда его расчленили, принеся в жертву богам, то из глаза Пуруши возникло Солнце, из ног - Земля, из дыхания - ветер, изо рта - жрецы, а из бедра - земледельцы. Часто повторяющийся мотив - Мировое яйцо, из которого образовались Земля и Небо. В индийской мифологии из яйца, плавающего среди первородных вод, появляется Брама, а уж он создает Вселенную. Все эти представления сформировались задолго до изобретения письменности. В устной форме они передавались из поколения в поколение. Изобретение письменности стало событием величайшего значения. В Старом Свете это произошло в пяти крупных центрах экономики, градостроительства и науки - на Крите, в Египте, Месопотамии, Индии и Китае - примерно между серединой IV и II тыс. до н. э. На глиняных табличках из Месопотамии сделаны древнейшие из дошедших до нас записи о небесных телах и их происхождении. В них зафиксирована довольно сложная система мироздания. Бог Мардук - покровитель Вавилона - создал плоскую Землю и Небо из тела Тиамат - чудовищного дракона, который жил среди первичного океана и олицетворял мировой хаос. Земной диск окружен морем, а посередине его возвышается Мировая гора. Все это находится под опрокинутой чашей твердого Неба, которая опирается на Землю. По Небу перемещаются Солнце, Луна и пять планет. Под Землей - бездна. Через это подземелье Солнце проходит ночью, продвигаясь с запада на восток, чтобы утром возобновить свой вечный бег по небесному своду.

Такая система представлений относится к середине III тыс. до н. э. Вероятно, к тому же периоду, а может быть, и более раннему принадлежат мифы о животных-великанах, которые поддерживают Землю. У древних четыре слона, несущие Землю, стоят на черепахе. Древние индийцы обходятся без черепахи, а у североамериканских индейцев, наоборот, Великая черепаха не нуждается ни в чьей помощи. У японцев Землю держат три кита, а у монголов - одна лягушка. (Подобные мифы позволяли очень просто объяснять причину : подземные толчки происходят тогда, когда существа, несущие Землю, шевелятся, чтобы принять более удобную позу.) Мифы каменного века о происхождении Земли из хаоса нашли продолжение в архаического периода. Гесцдор (VIII - VII вв. до н. э.) говорил о такой последовательности событий: прежде всего во Вселенной зародился хаос, а затем широкогрудая Гея (Мать-Земля) родила для себя супруга Урана, который олицетворял у древних греков Небо. От брака Земли и Неба возникли Солнце, Луна, Океан. Таким образом, согласно Гесидору, Земля - древнейший элемент мироздания. Своеобразную точку зрения высказал Фалес (625 - 547 гг. до н. э.): вода есть начало всего. Вся Вселенная у него предстает в виде жидкой массы. Внутри находится пустота - «пузырь» в форме полушария. Его вогнутая поверхность - небесный свод, а на нижней плоской поверхности плавает плоская Земля.

Согласно Анаксимацдру (610 - 546 гг. до н. э.), плоская Земля помещена в центре Вселенной и «висит» в пространстве без всякой опоры.

Идея о шарообразности Земли была впервые высказана около 500 г. до н. э. Эта точка зрения вытекала не из конкретных наблюдений, а из представления, что шар - самая совершенная, идеальная фигура. Вместе с Солнцем и планетами вокруг Центрального огня, но это движение кажущееся. Так считали сторонники Элейской философской школы, к которой принадлежал Парменид (около 540 - 480 гг. до н. э.).

В противоположность взглядам Элейской школы Платон (427 - 347 гг. до н. э.) поместил неподвижную Землю в центре Мира. Вполне современную точку зрения высказал Аристарх Самосский (IV - III вв. до н. э.): Земля вместе с планетами вращается вокруг Солнца. Геродот (484 - 425 гг. до н. э.) был последним из крупных античных ученых, которые считали Землю плоской. Во времена античности была впервые высказана мысль о беспредельности пространства. Число миров — бесконечно. Одни из них рождаются, другие умирают.

Полного триумфа идея шарообразности Земли достигла около 195 г. до н. э., когда был изготовлен первый в мире глобус. Его создателем стал грек Кратес из Пергамы (II в. до н. э.).

Первым, кто «измерил» земной шар, был Киренский (около 276 - 194). Люди давно заметили, что в день летнего солнцестояния в Сиене (современный Асуан) не бывает тени и солнечные лучи достигают дна самых глубоких колодцев. В этот день Эратосфен измерил длину тени, отбрасываемой колонной в другом городе - Александрии, и определил там же высоту солнца над . Угол оказался равен 1/5 части меридиана (круг делили тогда на 60 частей). Этой величине соответствовало расстояние между городами - участок старинного караванного пути. Увеличив его в 50 раз, Эратосфен получил 252 тыс. стадий, или 39 690 км, что отличается от современных измерений всего на 319 км. Заметим, впрочем, что такое различие возможно в том случае, если Эратосфен использовал при расчетах египетскую стадию - 157,7 м, но эта мера длины не была общепринятой. Ионийская стадия, например, равнялась 210 м. Эратосфен был первым, кто использовал термин « ». Он первым высказал идею о возможности достичь Индии, отправившись на запад от Пиренейского полуострова.

С I в. н. э. на долгие годы установилась геоцентрическая система (около 83 - около 162). В ее арсенале были такие классические объяснения шарообразности Земли, как постепенное погружение корабля, идущего от берега, и обратная картина при движении к берегу: корабельщики видят сначала шпиль высокой башни, затем ее верхний ярус и в последнюю очередь основание. Птолемей внес огромный вклад в мировую науку. Одно из его изобретений - астролябия - инструмент, при помощи которого можно наблюдать за движением небесных тел. Составленный Птолемеем каталог содержал 1022 звезды. Труды ученого достойно завершили эпоху античной науки, а авторитет был настолько велик, что его идеи считались неопровержимыми в течение почти полутора тысячелетий. Только в XVI в. Земля «покинула» центр Вселенной.

Раннее Средневековье характеризовалось глубоким регрессом европейской науки. Происходила реставрация ветхозаветной системы мира. Вера в антиподов (людей, которые на противоположной стороне Земли ходят вверх ногами) и в шарообразность Земли считалась ересью. Известны случаи сожжения на костре сторонников идеи шарообразности Земли. В VIII - XIV вв. центр мировой науки переместился на Восток. В халифатах переводили на арабский язык труды Птолемея, и других античных авторов. Почти никто не сомневался, что Земля - шар. В XV в. в Европе обращаются к художественному и научному античному наследию. Католическая церковь смиряется с существованием людей-антиподов. В 1492 г., в год открытия Америки, в немецкий географ Мартин Бехайм (1459 - 1507) изготовил глобус. Это самый старый из сохранившихся средневековых . Колумб, намечая маршрут своего плавания, исходил из постулата шарообразности Земли. Кстати, он до конца жизни был уверен в том, что открыл путь в . За 100 лет до Николай Кузанский (1401 - 1464) высказал идею о вращении Земли вокруг своей оси и вокруг Солнца. Работа же самого Николая Коперника (J 473 - 1543) «Об обращении небесных тел» была напечатана в 1543 г. Коперник посвятил свою книгу папе римскому Павлу III. Несмотря на это, в 1616 г. она была запрещена церковью. Запрет был снят только 200 с лишним лет спустя - в 1828 г.

Решительным сторонником гелиоцентрической гипотезы стал (1548 - 1600). Его книга «О бесконечности. Вселенной и мирах» была опубликована в 1584 г., в ней утверждались идеи о бесконечности Вселенной и бесконечном множестве миров. Из центра Вселенной, как учила католическая церковь, Земля превращалась в планету, каких много. Эти идеи были объявлены еретическими, и инквизиция приговорила Бруно к «казни без пролития крови» - сожжению на костре. Говорят, что, когда вспыхнуло пламя, загрохотал Везувий, содрогнулась земля и зашатались стены.
С XVI в. начали уточняться представления о шарообразности Земли. В 1672 г. французский астроном Ж. Рише установил, что на экваторе маятник часов качается медленнее, чем в высоких широтах. ученый X. Гюйгенс (1629 — 1695) и англичанин И. Ньютон (1643 — 1727) объяснили это различие разной удаленностью полюсов и экватора от центра Земли, а конкретнее - проявлением действия центробежной силы: Земля не шар, а эллипсоид, и длина дуги градуса меридиана возрастает от экватора к полюсам.

Для проверки этого предположения в XVII - XIX вв. в разных странах организовывались экспедиции, выполнявшие градусные измерения по меридиану на разных географических широтах. По современным данным, расстояние от центра Земли до полюсов на 22 км меньше, чем до экватора. Несколько сплюснут и экватор - разность наибольшего и наименьшего радиусов равна 213 м.

В XVIII в. после длительного перерыва появились новые гипотезы о происхождении Земли.

Французский натуралист Ж. Бюффон (1707 - 1788) в книге «Теория Земли» (1749) высказал мысль, что земной шар представляет собой «осколок», оторвавшийся от Солнца при его столкновении с кометой. После этого земной шар остывал, но его ядро все еще находилось в расплавленном состоянии.

Бюффон известен и как автор «Естественной истории» в 36 томах. После его смерти было дополнительно опубликовано еще 8 томов. В научном творчестве он проявил себя как эволюционист. Он утверждал, что горные породы постепенно образуются из морских осадков, виды организмов изменяются, вымирают, появляются новые виды и т. д. В России сторонником этих идей был М. В. Ломоносов (1711 - 1765). М. В. Ломоносов был убежденным сторонником идеи меняющегося мира. Он писал: «Твердо помнить должно, что видимые телесные на земли веши и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в них перемены, что показывает история и древняя география, с нынешнею снесенная, и случающиеся в наши веки перемены земной поверхности…» А шотландский геолог Д. Геттон (1726 - 1797) писал, что континенты медленно разрушаются под действием текучих вод и атмосферных осадков и уносятся в море.

С эволюционистами соперничала другая группа ученых, которых называли катастрофистами. Из них наиболее известен Ж. Кювье (1769 - 1832). По его мнению, при периодически наступавших катастрофах (потопы, вулканические извержения, резкие климатические колебания и т. д.) вся флора и фауна погибали. Новый органический мир появлялся внезапно, в результате «творческого акта», после чего наступал период покоя до следующей катастрофы. Последователи Кювье - Д"Орбиньи (1802 - 1857) насчитал 27 катастроф в , а Э. де Бомон - 32 катастрофы.

Во второй половине XVII в. была сформулирована новая гипотеза происхождения Солнца, Земли и планет . Ее разработали независимо друг от друга два автора - И. Кант (1724 - 1804), профессор университета в Кенигсберге (современный Калининград), и член Парижской академии наук П. Лаплас (1749 - 1827). И. Кант считал, что из-за постоянных изменений, происходящих на Земле, можно говорить об особой для каждого временного периода и историю природы следует рассматривать как совокупность физических географий разных времен. Кант высказал свои взгляды в книге «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755), а Лаплас - в двухтомной работе «Изложение системы мира» (1796). По Канту и Лапласу, небесные тела Солнечной системы образовались из первичной туманности, состоявшей из пыли и газов. Это облако превосходило своими размерами планетную систему и обладало вращательным движением. При сближении частиц и их столкновениях температура туманности повысилась, и туманность раскалилась. По мере увеличения скорости вращения от туманности отделялись сгустки вещества, каждый из которых в результате действия сил притяжения превращался в шарообразное тело - планету. Сначала все они были раскаленными, но в результате излучения тепла в космическое пространство стали остывать.

На Земле появилась твердая кора, но ее внутренняя часть все еще находится в огненно-жидком состоянии. Из центральной части туманности образовалось Солнце. Эта гипотеза была блестящей для своего времени, но некоторые ее положения с современных позиций требуют более строгого доказательства. Так, российский академик (1863 - 1945) не разделял идеи об огненно-жидком состоянии Земли в прошлом.

В 1931 г. английский физик и астроном Дж. Джине (1877 - 1946) изложил свою гипотезу, согласно которой мимо Солнца пронеслась другая звезда на таком близком расстоянии, что часть солнечной оболочки была «оторвана» силой притяжения звезды. Эта оторванная часть представляла собой газовую струю, которая стала вращаться вокруг Солнца и со временем распалась на ряд сгустков по числу будущих планет. Постепенно охлаждаясь, сгустки перешли в жидкое, а затем и в твердое состояние. В 1947 г. опубликовал свою гипотезу известный полярный исследователь, российский академик О. Ю. (1891 - 1956). Суть ее в том, что Солнце захватило облако холодного газово-пылевого межзвездного вещества, которое начало вращаться вокруг него. В пределах облака возникли относительно небольшие «зародыши» планет, которые стали «вычерпывать» окружающее метеоритное вещество. Образовавшаяся таким образом Земля была сначала относительно холодной, а потом разогрелась за счет радиоактивного распада. В настоящее время поступление метеоритного вещества на Землю сильно уменьшилось по сравнению с ранними этапами ее существования.

Однако этот процесс нельзя считать завершенным. Теоретически вероятны столкновения нашей планеты с небесными телами, поперечники которых измеряются километрами. Конечно, такие события будут иметь катастрофические последствия, но их повторяемость чрезвычайно мала. Метеоритная бомбардировка земного шара продолжается. Малые метеориты сгорают в , а обладающие большой массой оставляют следы на поверхности Земли.

Прошли тысячелетия. Человек шагнул из каменного века в век компьютеров, вырвался в космос, а его взгляды на происхождение Земли в главном не изменились. Многие мифы повествуют об образовании нашей планеты путем сгущения из хаоса первичного беспорядочно существовавшего вещества, где нет ни верха, ни низа. Однако и новейшие гипотезы имеют дело с хаосом, говоря о газово-пылевом облаке, из которого якобы сформировалась высокоорганизованная материя, живой организм.