Серебряный век русской поэзии блок. Мой любимый поэт Серебряного века (А. А. Блок). Огромное число написанного связано со служебной деятельностью Блока: после революции он впервые в жизни был вынужден искать не только литературный заработок, но и государс

Самый известный поэт Серебряного века Александр Александрович Блок

Почему я выбрала именно этого поэта?

Среди поэтов Серебряного века многие получили известность и славу. Но из всех них мне больше запомнился Александр Александрович Блок. Я выбрала его по нескольким причинам.

Во-первых, в его стихах присутствуют таинственные и не каждому понятные образы, которые и заинтересовали меня. Чего только стоят стихотворения «Незнакомка» и «Плачет ребёнок…». Во-вторых, как и многие его соотечественники, он не остался равнодушным к периоду революции, что тоже нельзя не отметить. В-третьих, меня тронуло то чувство, с которым Блок пишет о Родине. Называя свою страну нищей, он все равно признает, что милей России не найти ему лучшей родины.

Творчеством Блока восхищались многие поэты. И, думаю, они восхищались не зря.

Яркие моменты творчества в жизни Блока.

Блок творил на рубеже двух миров. Он оказался последним великим поэтом старой, дооктябрьской России, завершившим своим творчеством поэтические искания всего XIX века, и вместе с тем его именем открывается первая, заглавная страница истории русской советской поэзии.

За двадцать лет, что отделяют первые серьёзные стихи Блока от «Двенадцати» и «Скифов», содержание его поэзии и сама его творческая манера претерпели глубокие изменения. Отрешенный от реальной жизни, казалось бы, целиком погруженный в свои смутные душевные переживания, каким Блок начал свой литературный путь, вырос в истинно великого национального поэта, творчество которого овеяно историческими, социальными, житейскими бурями его грозного, переломного, революционного времени.

Если сравнить юношескую лирику Блока с его зрелыми стихами, на первый взгляд может показаться, что перед нами два разных поэта. Вот, к примеру, характерные для юного Блока стихи, говорящие о переживаниях уединенной души и похожие на торжественные молитвы с затемненным смыслом:

“ Я их хранил в пределе Иоанна,

Недвижный страж, - хранил огонь лампад.

И вот-Она, и к Ней-моя Осанна-

Венец трудов-превыше всех наград…”

А вот как глубоко и вместе просто и отчетливо писал он тринадцать лет спустя, размышляя о судьбах матери-родины:

“ Идут века, шумит война,

Встает мятеж, горят деревни,

А ты все та ж, моя страна,

В красе заплаканной и древней”.

Разительные перемены, происшедшие в творчестве Блока, были продиктованы самой жизнью, самим ходом исторической действительности, определившей направление жизненного и литературного пути поэта. Путь этот был сложным и трудным, исполненным многих и резких противоречий, но прямым и неуклонным. Сам Блок очень верно и точно сказал, что это был «путь среди революций».

В юношеской лирике Блока («Стихи о Прекрасной Даме») всё овеяно атмосферой мистической тайны и совершающегося чуда. Всё в этой лирике робко и темно, зыбко и туманно, подчас неуловимо: только намек весенней песни, только клочок светлого неба, какие-то отблески, какие-то клики.… И всё это-знаки нездешних надежд на вселенское непостижное чудо, на явление Вечной Девы, Прекрасной Дамы, в образе которой для Блока воплощалось некое всеединое божественное начало, долженствующее «спасти мир» и возродить человечество к новой, идеально-совершенной жизни:

“Вхожу я в тёмные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной Дамы

В мерцаньи красных лампад…”

Эта тема ожидания и предчувствия каких-то чудесных перемен господствовала в юношеской лирике Блока. Поэт уже тогда чувствовал неясную тревогу, ловил её «знаки», уже и тогда замечал, что вокруг него растёт «буря жизни», но ещё страшился этой бури и пытался укрыться от неё в идеальный мир своей мечты и фантазии, где нет ни слёз, ни мук, ни крови, а только музыка, розы, лазурь, улыбки, сказки и сны.

Даже свои «земные», вполне реальные переживания и впечатления юный Блок пытался перетолковать в духе мистической веры, как нечто «сверхреальное». Впрочем, живое чувство истинного поэта подчас сопротивлялось этому и упрямо прорастало сквозь зыбкую оболочку условного, мифологизированного мира, в котором он пребывал. Конкретно-чувственное, эмоциональное, непосредственное ощущение жизни всё более властно проникало в лирику Блока.

Подъём освободительного движения в России не прошел бесследно и для Блока. В обстановке революционных событий 1904-1905 годов прежнее равнодушие его к общественно-политической жизни сменилось жадным интересом к широко развернувшейся народной борьбе за свободу. Революционные события отразились в целом ряде произведений Блока. На его стихах о городе лежат багровые отсветы, символизирующие всё сильнее овладевающую им тревогу. Багрово-красный цвет, которым, в представлении поэта, окрашен внешне нарядный, а внутри подгнивший мир «сытых», воспринимается как символ революции.

Революция 1905 года была глубоко пережита Блоком и сыграла громадную, можно сказать, решающую роль в его жизни и судьбе. Она вывела поэта из состояния уединения и созерцательности, в котором он долго пребывал, показала ему лицо быстро меняющейся жизни, пробудила в нём чувство кровной связи с народом и сознание общественной ответственности за своё писательское дело.

На смену мистическим видениям в таинственных храмах приходят реальные, неприкрашенные картины человеческого горя:

“Мы встретились с тобою в храме

И жили в радостном саду,

Но вот зловонными дворцами

Пошли к проклятью и труду.

Мы миновали все ворота

И в каждом видели окне,

Как тяжело лежит работа

На каждой согнутой спине…”

Внимание Блока всё больше привлекают «новые люди», поднимающиеся на арену истории «из тьмы погребов», - люди-труженики, творцы завтрашнего дня. В поэте просыпается чувство общественной активности. Сам он ищет гражданской отваги, и гневно обличает тех, кто остается слеп и глух к запросам жизни:

“Я вижу: ваши девы слепы,

У юношей безогнен взор,

Назад! Во мглу! В глухие склепы!

Вам нужен бич, а не топор”!

Блок не щадит и самого себя-за то, что ему не хватает отваги, за то, что, искренне скорбя о нищих и бедных, он и хочет и не смеет «убить»:

“ Отомстить малодушным, кто жил без огня,

Кто так унижал мой народ и меня!

Кто запер свободных и сильных в тюрьму,

Кто долго не верил огню моему.

Кто хочет за деньги лишить меня дня,

Собачью покорность купить у меня…”

Обращение поэта к теме родины, её исторического пути, её грядущей судьбы было связано для него с переживанием подъёма и поражения первой русской революции. В июле 1905 года было написано прекрасное стихотворение «Осенняя воля», в котором уже зазвучал основной тон всей патриотической лирики Блока:

“Приюти ты в далях необъятных,

Как и жить и плакать без тебя”! -

Восклицал он, обращаясь к России. Он говорил о родине с бесконечной любовью, с проникновенной нежностью, со щемящей болью и светлой надеждой.

Широкая, многоцветная, полная жизни и движения картина родной земли слагается в стихах Блока. Необъятные русские дали, бесконечные дороги, полноводные реки, серые избы, костры на лугах, буйные вьюги и метелицы, кровавые закаты, пламенные хороводы и лихие гармоники, фабричные трубы и гудки, заводы и города.… Такова блоковская Россия.(1,5-19)

Критика произведений другими поэтами.

МЛ. Волошин: «Поэма “Двенадцать” является одним из прекрасных художественных претворений революционной действительности. Не изменяя ни самому себе, ни своим приёмам, ни формам, Блок написал глубоко реальную и - что удивительно - лирически-объективную вещь. Говорят, что Блок - большевик, что он дружен с большевистскими заправилами, но не думаю, чтобы он мог быть большевиком по программе, по существу, потому что какое дело такому поэту, как Блок, до остервенелой борьбы двух таких далёких ему человеческих классов...».(3,1)

В.В. Маяковский: «Творчество Александра Блока - целая поэтическая эпоха, эпоха недавнего прошлого.

Славнейший мастер-символист Блок оказал огромное влияние на всю современную поэзию. Блок честно и восторженно подошёл к нашей великой революции, но тонким, изящным словам символиста не под силу было выдержать и поднять её тяжёлые реальнейшие, грубейшие образы. В своей знаменитой, переведённой на многие языки поэме “Двенадцать” Блок надорвался».(3,1)

Е.Г. Эткинд: «Сквозь контрастность просвечивает призрачность незнакомки. Это не просто дама в чёрном платье со страусовыми перьями на шляпе.

Это стихотворение - о прозе и поэзии, о противоположности и единстве враждебных и трагически родственных друг другу стихий, о преображающей силе поэтической фантазии, в каком-то высокодуховном смысле близкой преображающему влиянию вина, - но, хотя поэт и кончает стихотворение словами: “Ты, право, пьяное чудовище. / Я знаю: истина в вине”, его опьянение, его “вино” иное, чем то, которым дурманят себя “пьяницы с глазами кроликов”.(5,1) Сила этого поэтического, то есть иносказательного, вина в том, что оно сквозь мёртвую прозу пошлости позволяет видеть поэтическую сущность мира - мира единого, целостного».(3,1)

Иванов-Разумник: «...Снежная буря революции начинается с первых же строк поэмы. И с первых же строк её чёрное небо и белый снег - как бы символы того двойственного, что совершается на свете, что творится в каждой душе.
“Чёрный вечер,
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек...”(4,1)

Чёрный вечер, Белый снег.
Вся поэма в этом. И на этом фоне, сквозь белую снежную пелену поэт рисует чёрными чёткими штрихами картину “революционного Петербурга” конца 1917 года.
И вот на этом фоне, под нависшим чёрным небом, под падающим белым снегом - “идут двенадцать человек”... О, поэт нисколько не “поэтизирует” их! Напротив. “В зубах цигарка, примят картуз, на спину б надо бубновый туз!”»(3,1)

Г.В. Иванов: «…В “Стихах о России” - почти всё совершенно. Как же, спросят нас, ведь это не сплошь новые стихи? Куда же делись промахи и срывы, которые были в ранних стихах Блока? Да, и более всего безукоризненное мастерство поэта сказалось именно в плане книги. Выбор стихов сделан так, что мы иначе и не решаемся определить его как “провидение вкуса”.

В книге двадцать три стихотворения, и почти каждое - новый этап лирического познания России. От первых смутных и горьких откровений до заключительных строк:

“И опять мы к тебе, Россия,
Добрели из чужой земли”.(2,1)

Каким нам запомнился Блок?

А.А. Блок был поистине одним из самых известных поэтов Серебряного века. Интеллигентный, мудрый, душевный, таинственный, революционный и вместе с тем романтичный и нежный, он остался в памяти у миллионов, а, возможно, и большего числа людей. Его произведения могут перенести читателя и на широкие просторы русской земли, и в период революции, и даже погрузить в таинственную и загадочную атмосферу. Работая над своим докладом, я выяснила кое-что новое о Блоке. Раньше я даже подумать не могла, что такой поэт как Блок мог жить в своем придуманном мире мечтаний и фантазий. По сути это была лишь иллюзия, которой он долго и упорно жил. И все же бурные события того времени, перемены в обществе заставили «повзрослеть» поэта и дали толчок новому, совершенно другому этапу его творчества.

Важно ли молодым людям нашего времени читать произведения Блока? Я уверена, что да. Ведь читая его стихотворения, каждый сможет найти для себя какие-то заветные строки, будь то влюбленный юноша или юный мыслитель, узнать события из нашей истории, да и просто расширить свой кругозор. Хотелось бы, чтобы люди не забывали о творчестве великого поэта, а современная молодежь проявляла больше интереса к его произведениям.

Список литературы.

1.Александр Александрович Блок Стихотворения и поэмы: Учеб. пособие для старшего школьного возраста/А. Столова, Н. Ветлугина, Л. Моргунова и др. - М.: Издательство «Литература артистикэ», 1978-183с.

2. http://er3ed.qrz.ru/blok-rodina.htm

3. http://lit-helper.com/p_Tvorchestvo_A_A__Bloka_v_kritike_i_literaturovedenii

4. http://stihi-rus.ru/1/Blok/34.htm

5. http://www.loveparadise.ru/poem-111.html

«Чело века», назовет его Андрей Белый. Дебют поэта состоялся в 1903 году, а первый сборник «Стихи о Прекрасной Даме» вышел в конце 1904 года. В этом сборнике поэт передает синтез вечной женственности, красоты с реалиями жизни, то есть связь земного и Божественного.
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче...

Поэт Анненский называл Блока «чемпионом наших молодых». Александр Александрович был не только талантливым символистом, но и сам являлся символом. Это была «его эпоха», с буйными страстями, переменчивая, неуловимая, когда преобладали краски, а не полутона и оттенки.

И каждый вечер, в час назначенный
Иль это только снится мне?
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
И медленно, пройдя меж пьяными.
Всегда без спутников, одна.
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

Блок видит вполне реальную земную женщину, которую наделяет теми чертами, которые считает признаками века: это необычайная пластика образа, чистота линий и обязательное присутствие красоты. Полунамеки, взгляды; поэт как бы ходит около любви, передавая ее волшебство и чарующую прелесть. Разве так говорят о земном? Нет, это почти Божество, уносящееся в прекрасную даль, это символ неземной красоты и жизни. Так постепенно трансформируется образ Незнакомки.

И странной близостью закованный,
Смотрю за черную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Но Блок не был бы великим поэтом, если бы видел все однобоко. Он интересуется всем многообразием жизни. Примечателен его цикл стихов, посвященных городу. Поэт видит страдания людей, задавленных работой и нищетой, ему не чужды их переживания и мечты.

Нет! Счастье — праздная забота.
Ведь молодость давно прошла.
Нам скоротает век работа.
Мне — молоток, тебе — игла.
Сиди да шей, гляди в окошко,
Людей повсюду гонит труд,
А те, кому трудней немножко,
Те песни длинные поют.

Лирика Блока почти интимна, он близок читателю своей манерой повествования, большинство его стихотворений написаны от первого лица. Эта близость подкупает, начинаешь безгранично верить человеку, так беззаветно любящему я желающему помочь, если это возможно. Поэт не отделяет себя от окружающего, он активный участник событий или внимательный наблюдатель, ничего не упускающий, все видящий и переживающий ту несправедливость, которая царит в мире.

В соседнем доме окна жолты.
По вечерам по вечерам
Скрипят задумчивые болты,
Подходят люди к воротам.
И глухо заперев ворота,
А на стене-а на стене
Недвижный кто-то, черный, кто-то
Людей считает в вышине.
Я слышу все с моей вершины:
Он медным голосом, зовет
Согнуть измученные спины,
Внизу собравшийся народ...

Блок постепенно перерастает рамки символизма, перед ним огромный мир, который он хочет увидеть, понять и отобразить в своей поэзии. Так появляются стихи о России и ее истории. В них звучит гордость за страну, сумевшую подняться из небытия, отстоять свою государственность и независимость. Блок чувствует себя поэтом этой огромной страны, он счастлив своей сопричастностью великой эпохе потрясений.

И вечный бой!
Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль...
И нет конца!Мелькают версты, кручи...
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
.Закат в крови! Закат в крови!
Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь...
Покоя нет, степная кобылица
Несется вскачь!

Не этой ли патриотичностью и пафосом близок нам Блок и сегодня? Из своего «далека» он учит нас любить и ненавидеть, быть терпимыми и довольствоваться тем, что имеем.

Русь опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями
И с мутным взором колдуна

Романтический герой — личность творческая, живущая в своем личном мире, который не имеет ничего общего с тем, в котором живут обыкновенные люди. Эта характеристика относится и к лирическому герою блоковского сборника «Стихи о Прекрасной Даме». С самого начала он чувствует себя необыкновенным, отмеченным особенной судьбой и особенной, неземной природой:

Я вам поведал неземное,
Я все сковал в воздушной мгле.
В ладье — топор, в мечте — герой.
Так я причаливал к земле.

Романтическое миросозерцание делит реальность надвое: на мир мечты и мир обыденный. Таким выглядит мир в ранней лирике А. Блока. Лирический герой здесь живет в некоем идеальном мире, наполненном тайной, он постоянно погружается «в сны и туманы», устремлен к «мирам иным». Душа его при этом совершенно безучастна к тому, что окружает ее в повседневной действительности:

Душа молчит. В холодном небе
Все те же звезды ей горят.
Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат...
Она молчит, — и внемлет крикам
И зрит далекие миры.

Идеал романтиков — единство бытия, гармонический синтез всех его сил и стихий. В «Стихах о Прекрасной Даме» в личном переживании выражено ощущение этого вечного и всемирного бытия, которое одно способно открыть человеку путь из окружающего его мрака «глухой ночи» — к свету грядущего «ослепительного дня».

Верю в Солнце Завета,
Вижу зори вдали.
Жду вселенского света
От весенней земли.

Поэт живет утопической надеждой на некое вселенское чудо, воплощающееся в образе «далеких и манящих зорь». Мир «Стихов о Прекрасной Даме» — мир гармонии и красоты с утопическим и иллюзорным временем и пространством, где в «пяти добрых линиях на земле» невозможно да и не нужно узнавать линии Васильевского острова, по которым шла Любовь Дмитриевна Менделеева (прозаический комментарий к стихотворению «Пять изгибов сокровенных...»). В этом мире рассветы и закаты, сумрак и лазурь вовсе не указывают на какие-либо природные явления.

Но этот романтический иллюзорный мир несет в себе и черты несомненной надменности. А. Блок не просто верит в этот мир, он просто живет в нем и не может иначе. Поэтому авторская позиция первого тома — не только инок, умиротворенно славящий вечноженственный лик Красоты, но и рыцарь, отныне и навсегда стоящий на страже. Рыцарь этот стремится к жизненному воплощению и действию, соответствующему хранимому в душе идеалу:

Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцании красных лампад...
О Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны твои черты.
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: милая — Ты.

В ряду имен Прекрасной Дамы (Святая, Вечная жена) в финале выделяется самое конкретное, самое жизненное, самое теплое слово — «милая». Во всей поэтической системе раннего А. Блока неминуемо возникает тяга к жизненности, к обретению трезвого и простого отношения к действительности.

Симптомы этой тяги — настроения беспокойства, тревоги, также свойственные романтическому миросозерцанию:

Помнишь ли город тревожный,
Серую дымку вдали?
Этой дорогою ложной
Молча с тобою мы шли.

Эта нота звучит год от года все громче и вскоре становится господствующей. Меняется сама природа этой неясной душевной тревоги. Жизнь уединенной души, устремленной в «иное», оказывается, пересекается не только с «всемирной жизнью», но и с реальной историей, с жизнью человека. «Мое тамошнее треплется в странностях века», — признается А. Блок в 1902 году.

Романтический мир ранней лирики А. Блока — зерно, из которого вырастет трагическое миросозерцание и мощное чувство истории зрелой блоковской поэзии.

Александр Блок - любимый поэт серебряного века

План

1.Биография и творческий путь поэта

2.Мои любимые произведения Блока

3.Мое впечатление о Блоке и его творчестве

Мой любимый поэт серебряного века - Александр Александрович Блок. Талантливый человек с непростой судьбой, переломленной войной, революцией и болезнью, прожил всего 40 лет. Он прославился как публицист, критик, драматург, но наиболее весомый след оставило богатое собрание стихов. Поэт умел завораживать словами, окутывая прозаичное и обыденное мистицизмом, погружая в таинственные глубины образов и фантазий.

Поэт родился в 1880 году в Санкт-Петербурге, в интеллигентной семье. Александр получил достойное образование, проучившись сначала в Введенской гимназии, а потом в Петербургском университете, сначала на юридическом, а потом на историко-филологическом факультете.

Годы студенчества сводят его с друзьями и будущими коллегами. Творческие способности Александра проявились очень рано: в 5 лет он написал первое стихотворение, а с 10 начал вести публицистическую деятельность в журналах. В 1904 году выходит первый изданный сборник «Стихи о Прекрасной Даме», посвященный любимой жене Любови Менделеевой, чувства к которой Блок пронесет через всю жизнь, сквозь трудности и временные охлаждения, свойственные его мятежной душе.

В дальнейшем Александр продолжает развиваться на поэтическом поприще, путешествует по Европе, заводит новые знакомства. Данные впечатления продуктивно сказываются на его карьере. Новое дыхание ему дает Октябрьская Революция. Черпая вдохновение в народном бунте, Блок занимается журналистской деятельностью и пишет знаменитую поэму «Двенадцать», едкую, метафоричную и гениальную.

Финал жизненного пути поэта трагичен: Советская власть, которой он был всецело предан, не щадила его. В 1921 году сердечная болезнь обрывает жизнь еще молодого мужчины. До последнего часа рядом с ним остается его Прекрасная Дама, бессменная муза Любовь Менделеева.

Нельзя не отметить восхитительную «Незнакомку», одно из самых узнаваемых произведений поэта. Погрязший в жизненной суматохе Александр искал утешения и нашел его в образе дамы под вуалью. Не может не растрогать патриотическая поэма «на поле Куликовом», где поэт с большим трепетом выражает преданность своей многострадальной родине.

Стихотворение «Демон» (Иди, иди за мной — покорной…) покоряет пугающей красотой, к которой, тем не менее, очень хочется прикоснуться. Автор завлекает и удерживает читателя великолепным слогом столь же мастерски, сколь лирический и опасный герой - несчастную девушку.

Александр был человеком непростым, противоречивым, поддающимся страстям. Личностные особенности и талант, подаренный ему свыше, позволили представить заурядные проблемы и эмоции, знакомые каждому человеку, в новом, необычном свете. Поэзия Блока очень непроста: метафоры и символы заставляют размышлять над тем, что именно имеется в виду, но в этом и заключается ее ценность и очарование.

"…все и всегда были влюблены: если не в самом деле, то хоть уверяли себя, будто влюблены; малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували из всех сил", – писал о своих современниках-поэтах Владислав Ходасевич. И действительно – поэты Серебряного века жили в любви, дышали любовью. Их сложные взаимоотношения не позволяли заглушить самое важное – способность чувствовать, ощущать мир, таким противоречивым, какой он есть. Анна Ахматова и Николай Гумилев, Георгий Иванов и Ирина Одоевцева, Владимир Маяковский и Лиля Брик, Сергей Есенин и Айседора Дункан – читая эти любовные истории, в какой-то момент становится жутко от одной мысли, что человек может одновременно пережить, испытать столько неоднозначных эмоций.

Из серии: Кумиры. Истории великой любви

* * *

компанией ЛитРес .

Александр Блок

«Невозможное счастье»

«Я встретил впервые Блока весной 1907 года, в Петербурге. Высокий лоб, слегка вьющиеся волосы, прозрачные, холодноватые глаза и общий облик – юноши, пажа, поэта. Носил он низкие отложные воротнички, шею показывал открыто – и это ему шло. Стихи читал со своим оттенком, чуть гнусавя и от слушающих себя отделяя – холодком. Сам же себе туманил, как бы хмелел», – писал о поэте Александре Блоке Борис Зайцев (писатель и переводчик).

Александр Блок родился в Петербурге 16 (28) ноября 1880 года. С самого рождения его окружали бабушка, прабабушка, тетки, няни… Безграничное обожание. Друзья утверждали, что дороже матери он не знал никого: узы, соединявшие их, никогда не рвались, как и взаимная заботливость, а порой беспокойство. Для Блока отношение к каждой женщине было отголоском той «незащищенности» и юношеской нежности, которая так естественно выражалась в детском стихотворении, написанном в 5 лет:

Зая серый, зая милый,

Я тебя люблю.

Для тебя-то в огороде

Я капустку и коплю, -

а спустя годы, возможно, привело к ощущению ранимости и опустошенности.

В 1897 году Блоку исполнилось семнадцать лет, он отправился с матерью в Бад-Наугейм, водный курорт в Германии. Он был очень хорош собой, задумчив и молчалив, несколько старомоден. Ему, кстати, никогда не была свойственна любознательность, жажда знаний. Его мало увлекали чужие мысли – скорее собственные чувства. В Германии он познакомился с Ксенией Садонской, замужней красивой женщиной. В приятной обстановке светского курорта он пережил свою первую любовь. Однако юношеские стихи Блока – часто банальные, слишком мечтательные. И только к 1898 году он открыл для себя поэзию Владимира Соловьева, неразрывно связанную с образом Вечной Женственности.

Ко времени своей встречи с Любовью Менделеевой (дочерью знаменитого ученого-химика Дмитрия Ивановича Менделеева) Блок был сильно увлечен мистическими учениями. Однажды, будучи в состоянии близком к трансу, он увидел на улице ее, шедшую от Андреевской площади. Блок направился вслед за ней, стараясь оставаться незамеченным. Потом он описал эту прогулку в зашифрованном стихотворении «Пять изгибов сокровенных» – о пяти улицах Васильевского острова, по которым она шла. Потом еще одна случайная встреча – на балконе Малого театра. Для любого мистика совпадения не являются просто случайностью, они – проявление божественной воли. В ту зиму Блок бродил по Петербургу в поисках великой любви.

Реальный образ любимой девушки был им идеализирован и слился с соловьевским представлением о Вечной Женственности. Это проявилось в его произведениях, собранных потом в сборник «Стихи о Прекрасной Даме». Такое слияние земного и божественного в любви к женщине не было изобретением поэта – и до него существовали трубадуры, Данте, Петрарка, немецкий романтик Новалис. Но только Блоку удалось действительно соединиться со своей возлюбленной – и на своем опыте понять, к какой трагедии это может привести.

Сама Любовь Дмитриевна, в отличие от своего идеализированного образа, была человеком трезвым и уравновешенным. Поговаривали даже, что она была хоть и красивой, но «слишком заурядной». Она так и осталась чужда мистике и отвлеченным рассуждениям и по своему складу характера была абсолютной противоположностью мятущемуся Блоку. Когда тот пытался привить ей свои понятия о «несказанном», могла хладнокровно заметить: «Пожалуйста, без мистики!» (О любимом слове поэта не могла умолчать и известная поэтесса, умная, едкая Зинаида Гиппуис: «Хотелось притянуть „несказанное“ за уши и поставить его на землю!») В общем, Блок оказался в досадном положении: Любовь Дмитриевна, та, кого он сделал героиней своей мифологии, отказывалась от предназначенной ей роли. Так продолжалось до ноября 1902 года.

В ночь с 7 на 8 ноября курсистки устраивали в зале Дворянского собрания благотворительный бал. Любовь Дмитриевна пришла с двумя подругами, в парижском голубом платье. Как только Блок появился в зале, он, не раздумывая, направился к тому месту, где она сидела. После бала он сделал ей предложение.

В Главном здании университета на Менделеевской линии и поныне располагается небольшая университетская церковь. Здесь обручился Александр Блок. Молодой поэт с детства жил в ректорском домике, а когда решил жениться, писал прошение на имя ректора, своего дедушки: «Честь имею покорнейше просить ваше превосходительство о разрешении мне вступить в брак с Любовью Менделеевой. Студент второго курса историко-филологического факультета Александр Блок».

В январе 1904 года, через полгода после свадьбы, молодые супруги переехали в Москву. Всем они казались дружной парой. Однажды изящная юная дама и кудрявый молодой человек с «крепко стянутой талией» позвонили в дверь квартиры, где жил поэт Андрей Белый с матерью. Истинный петербуржец, светский, несколько заторможенный Блок был введен в гостиную, где, ненужно суетясь, подпрыгивая, весь изгибаясь, то вырастая, то на глазах уменьшаясь, их шумно приветствовал Белый. После целого года постоянной переписки, двух лет, в течение которых они обменивались стихами, поэты сразу же стали ближайшими друзьями, духовными «братьями». По старинному обычаю, они даже обменялись рубашками, и теперь Белый расхаживал в расшитой лебедями красивой сорочке, которую Любовь Дмитриевна вышила для мужа. Она же оказалась центром обоюдного внимания. В малейших ее поступках оба друга усматривали пророческий смысл. Была ли она сегодня в красном? Сменила ли прическу? Вообще, в Любовь Дмитриевну влюблялись все поэты, поддерживая культ Вечной Женственности и того образа, который Блок создал собственными стихами.

Андрей Белый отличался редкой непосредственностью. Просто и трезво он признавался в собственных грехах, осознавал свою главную слабость – неумение сказать «да» или «нет». А также торопился признаться Блоку в своих чувствах к Любови Дмитриевне. Атмосфера сгущалась. Гармония нарушилась, но дружба не распалась. Прошло лето. Перед отъездом Андрей Белый с бесконечными объяснениями изливал душу. Все, что мог посоветовать Блок, – поскорее покончить с влюбленностью. Так считала и Любовь Дмитриевна. Белый пообещал.

А Блоку уже было двадцать шесть лет. В его письмах, стихах, статьях сквозила постоянная тоска. Невзрачные шахматовские пейзажи, грязные перекрестки Петербурга служили щемящим фоном его новым стихам. В этом угаре он встретил другую женщину, Незнакомку, – на сей раз доступную, которую каждый мог видеть, прикасаться, любить. Блок не на шутку увлекся Натальей Волоховой, актрисой театра Мейерхольда. «Снежная маска» и «Фаина» – стихи, посвященные ей.

Блок вновь и вновь увлечен. О своих женщинах он откровенно, даже в чем-то по-детски, писал матери: «Мама… я провел необычайную ночь с очень красивой женщиной… Я же, после перипетий, очутился в 4 часа ночи в какой-то гостинице с этой женщиной, а домой вернулся в девятом». С 1906 года Блок часто посещал «субботы» в театре Комиссаржевской, а Любовь Дмитриевна получила ангажемент, выступала с частью труппы в провинции. Блок написал «Балаганчик», свою первую пьесу, в которой Прекрасная Дама уже сделана из картона, а печальный Пьеро ждет свою Коломбину, которую отнимает у него Арлекин. Теперь Блок и Любовь Дмитриевна жили «каждый своей особой жизнью». Вечера встреч в их доме, однако, продолжались, но уже были лишены прежнего очарования. Блок часто оказывался рассеян, нередко пьян, посещения Белого его не радовали, семейная жизнь разладилась. Любовь Дмитриевна признавалась Белому, что «многое перенесла в предыдущем году, и что не знает сама, как уцелела». Блок же с горечью говорил о том, что «они перешли рубикон». Презирая старомодные условности, Любовь Дмитриевна и Наталья Волохова отлично ладили между собой, даже откровенно признавались, что они хорошие подруги. Провинциальному москвичу Белому это совершенно не нравилось, он считал, что Блок превратил свою жизнь в театр. Белый и Блок часто ссорились, 1906 – 1907 годы – время постоянных разладов и примирений, Белый однажды даже вызвал друга на дуэль, затем потребовал объяснений, чтобы простить и получить прощение.

Озерки… Озерки – один из исторических районов Петербурга и поныне, сейчас весьма благоустроенный, с одноименной станцией метро. Но в начале XX века в этом месте располагался лишь скромный дачный поселок, где не было даже железнодорожной станции. А между тем именно здесь часто прогуливался Александр Блок. Из письма поэта, написанного летом 1911 года: «Вдруг увидел афишу в Озерках: цыганский концерт. Почувствовал, что здесь – судьба… – я остался в Озерках. И действительно, они пели, бог знает что, совершенно разодрали сердце; а ночью в Петербурге под проливным дождем на платформе та цыганка, в которой, собственно, и было все дело, дала мне поцеловать руку – смуглую, с длинными пальцами – всю в броне из колючих колец. Потом я шатался на улице, приплелся мокрый в „Аквариум“, куда они поехали петь, посмотрел в глаза цыганке и поплелся домой».

И гортанные звуки

Понеслись,

Словно в серебре смуглые руки

Обвились…

Бред безумья и страсти,

Бред любви…

Невозможное счастье!

В России век девятнадцатый стал веком трагических судеб, а двадцатый – веком самоубийств и преждевременных смертей. Нет среди русских поэтов спокойных лиц. Кто умер от разрыва сердца, кто от пули. Кондратий Рылеев был повешен. На пороге смерти в семидесятилетнем возрасте Афанасий Фет пытался распороть себе живот. Аполлон Григорьев погиб от нищеты и пьянства. По словам Нины Берберовы, «пьянство Блока разительно отличалось от григорьевского. Григорьев пил горькую, чтобы забыть свою бедность. У Блока же голова всегда оставалась ясной. Его разрушало не вино, а отчаяние. В его стихах, письмах, статьях, дневниках и даже фотографиях сквозит постоянно нарастающая, смертная, неотступная тоска, словно все двадцать четыре года его жизни были постоянным душевным надрывом. Cмолк его смех, исчезла и улыбка».

Символизм, как и другие направления в поэзии и литературе начала XX века, создавал новую модель жизни и культуры, но «парадокс заключался в том, что эта же культура свидетельствовала о погружении века во тьму». Поэты страдали, ощущая гибель, при этом принимали гибель, как и трагическое ощущение себя «последними в ряду». По словам Блока, «был человек – и не стало человека, осталась дрянная вялая плоть и тлеющая душонка». Возможно, это объяснялось и тем, о чем Анна Ахматова написала в стихах 1911 года «Я пришла сюда, бездельница…». «Тайномудрое безделье», грандиозное метафизическое безделье – обратная сторона поэзии. Впрочем, разве не является подобное признание себя поэтами отчаянным криком о себе самих, самоотверженно принесших себя в жертву своему искусству? Задача, которая ставилась символистами, грандиозна по своим масштабам – не только привнести новое направление в стихосложении, а изобрести систему символов, которая бы воссоздавала действительность не словами, а мифами, обращалась к религии, искала смыслы в иных сферах.

Любовь Дмитриевна все больше времени проводила на гастролях. В редкие свободные дни она приезжала в Петербург, где ее ждал муж. Он готовился, покупал цветы, «наводил порядок в своей душе». Его жена появлялась оживленная, до ночи они болтали, весело ужинали. Но иногда он ждал напрасно. «В моей жизни все время происходит что-то бесконечно тяжелое. Люба опять обманывает меня», – писал в этом время Блок. В годы ее отсутствия он часто бывал в Театре музыкальной драмы. Здесь он познакомился с Любовью Дельмас. Высокая, худощавая, с рыжими волосами, зелеными глазами, необыкновенной осанкой. Блок влюбился в нее с первого взгляда, посвятил певице «Кармен» – одну из частей третьей книги стихотворений. Эта любовь была непохожа на прежние увлечения Блока. Если с Натальей Волоховой – цыгане, безумства, музыка, разрыв (они разошлись даже не попрощавшись), то теперь вместо безумных страстей – преданная дружба, мирные прогулки, тихие вечера.

В июле 1916 года Блока призвали в армию. Километрах в десяти от фронта он командовал подразделением саперов. Затем – революция. Любовь Дмитриевна была с ним, но он по-прежнему чувствовал себя все более потерянным, стареющим. А женщины восхищались им по-прежнему. Дельмас навещала его, приятельницы, незнакомые дамы писали письма. Каждую ночь странные женские тени маячили под окнами. Но они уже мало его интересовали. «Л. Дельмас прислала Любе письмо и муку́, по случаю моих завтрашних именин. Да, личная жизнь превратилась уже в одно унижение, и это заметно, как только прерывается работа», – писал Блок.

В эпоху разрухи и смерти он в чем-то остался самим собой. По словам современников, он заставил себя услышать даже «музыку революции», а его новой дамой сердца стала уже Россия. В поэме «Двенадцать» Блок со странным рвением описывает не только солдат (которые в то время действительно маршировали по улицам, крушили, убивали, насиловали), а «ставит впереди них» все тот же «женственный призрак» – Иисуса Христа. «В белом венчике из роз – впереди – Исус Христос», – заканчивается поэма. Зинаида Гиппиус, со свойственной ей проницательностью, считала, что Блок «даже не понимал кощунства своей поэмы», «ему даже нельзя было поставить это в вину». Многие современники были настолько возмущены революционной лирикой Блока, что перестали с ним здороваться. Увидев Зинаиду Гиппиус в трамвае, Блок спросил: «Подадите ли вы мне руку?» «Лично – да. Только лично. Не общественно», – ответила она.

Были и другие мнения насчет поэмы. Борис Зайцев, например, писал:

«Появление Христа, ведущего своих двенадцать апостолов-убийц, Христа не только „в белом венчике из роз“, но и с „кровавым флагом“ – есть некоторое „да“. Можно так рассуждать: идут двенадцать разрушителей старого (и грешного), тоже грешные, в крови, загаженные. Все же их ведет – хоть и слепых – какой-то дух истины. Сами-то они погибнут, но погибнут за великое дело, за освобождение „малых сих“ – и Христос это благословляет. Он простит им кровь и убийства, как простил разбойника на кресте. Поэтому им „да“ и „да“ их делу. Чем не мысль и чем не тема для поэмы?»

Владислав Ходасевич вспоминал, как Блок присутствовал на одном из вечеров, в «Доме литераторов», где устроили чествования в память Пушкина. Речам предшествовали краткие заявления разных организаций о том, в какой форме предполагают они в будущем отмечать Пушкинские дни. В числе делегатов явился и официальный представитель правительства, некий Кристи, по должности – заведующий так называемым академическим центром. Когда ему предоставили слово, он встал, покраснел и произнес следующее: «Русское общество не должно предполагать, будто во всем, что касается увековечения памяти Пушкина, оно не встретит препятствий со стороны рабоче-крестьянской власти». По залу пробежал смех. Блок поднял лицо и взглянул на Кристи с кривой усмешкой. Свое вдохновенное слово о Пушкине он читал последним. Ходасевич вспоминал, что на нем был черный пиджак поверх белого свитера с высоким воротничком. Весь жилистый и сухой, с обветренным красноватым лицом он был похож на рыбака. Говорил глуховатым голосом, отрубая слова, засунув руки в карманы. Повернув голову в сторону Кристи, Блок отчеканил: «Чиновники суть наша чернь, чернь вчерашнего и сегодняшнего дня». Побелевший Кристи ерзал на стуле, а перед уходом громко сказал: «Не ожидал я от Блока такой бестактности». По мнению же Ходасевича, «в устах Блока речь прозвучала не бестактностью, а глубоким трагизмом, отчасти покаянием. Автор „Двенадцати“ завещал русскому обществу и русской литературе хранить последнее пушкинское наследие – свободу, хотя бы „тайную“. И пока он говорил, чувствовалось, как рушится стена между ним и залом. В овациях, которые его провожали, была просветленная радость, которая всегда сопутствовала примирению с любимым человеком».

В своей пушкинской речи, ровно за полгода до смерти, Блок говорил: «Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и воля тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. И поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем: жизнь потеряла смысл».

Блок был исключительно правдив, говорили даже, что от него «несло правдой». Окружающая жизнь была для него, по словам современников, недосказана, не закончена, непонятна. Возможно, именно поэтому он изобрел свой собственный язык, смысл которого не в словах, а «между словами или около них».

Александр Блок пользовался огромным уважением и влиянием у поэтов-современников. Сергей Есенин просил его рекомендаций в литературный мир, Георгий Иванов постоянно одалживал деньги, многие останавливался в его доме. Русские поэты боготворили его творчество.

Последние годы жизни Блока были страшными. Он тяжело болел. Как говорили современники, казалось, что ему «не хватало воздуха». Как будто после «Двенадцати» наступила тьма и пустота. В одно из выступлений (в коммунистическом Доме печати) ему прямо кричали: «Мертвец! Мертвец!» – после чего он прожил уже недолго. В августе 1921 года на Никитской, в окне Лавки писателей, появился траурный плакат: «Скончался Александр Александрович Блок. Всероссийский Союз писателей приглашает на панихиду в церкви Николы на Песках, к 2.30 часа дня». По словам Бориса Зайцева, «этот плакат глядел на юг, на солнце. На него с улицы печально взирали барышни московские».

По иронии судьбы, вернее, по божественному умыслу, наверное, имя Блока связано с самым светлым, чистым, красивым в русской поэзии. Его образ так и остался странной, загадочной, трагической тенью, какими и были его стихи.

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно-единственное движенье губ,

Имя твое – пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту,

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое – ах, нельзя! -

Имя твое – поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век,

Имя твое – поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток…

С именем твоим – сон глубок.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Любовь поэтов Серебряного века (Нина Щербак, 2012) предоставлен нашим книжным партнёром -

Александр Блок - поэт "Серебряного века". В истории становления истинной настоящей российской культуры "серебряный век" занимает одно из особых мест. Александр Блок в свою очередь является ярчайшим представителем этого времени.

Первое собрание стихотворений Первый том () Цикл «Распутья»; Цикл «Стихи о Прекрасной Даме» Третий том () «Это все о России» Второй том () Цикл «Пузыри земли»; Цикл «Город»

Блок раскрывает основной смысл этапов пройденного им пути и содержание каждой из книг трилогии:...таков мой путь, теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе трилогия вочеловечения (от мгновения слишком яркого света через необходимый болотистый лес к отчаянью, проклятиям, возмездию* и... к рождению человека общественного, художника, мужественно глядящего в лицо миру..).

История земной, вполне реальной любви преображается в романтико-символический мистико-философскии миф. У него своя фабула и свой сюжет. Основа фабулы противопоставление земного (лирический герой) небесному (Прекрасная Дама) и в то же время стремление к их соединению, встрече, в результате чего и должно наступить преображение мира, полная гармония. Однако лирический сюжет осложняет и драматизирует фабулу. От стихотворения к стихотворению происходит смена настроений героя: радужные надежды и сомнения в них, ожидание любви и боязнь ее крушения, вера в неизменность облика Девы и допущение того, что он может быть искажен (Но страшно мне: изменишь облик Ты).

«Вхожу я в темные храмы…» Какова эмоциональная атмосфера стихотворения? Какими средствами она создается? Каковы предметный ряд стихотворения, его цветовая гамма? Каким предстает лирический герой стихотворения? Прорисован ли облик Прекрасной Дамы? Какими средствами создается ее образ?

Название, предложенное нами,-СИМВОЛИЗМ,- единственно подходящее для новой школы, только оно передает без искажений творческий дух современного искусства 18 сентября 1886 Париж. Газета «Фигаро» Жан Мореас «Манифест символизма» Жан Мореас «Манифест символизма» Человеческое восприятие мира несовершенно, поэтому изображаемая действительность ошибочна Человеческое восприятие мира несовершенно, поэтому изображаемая действительность ошибочна Тайны мира можно постичь лишь эмоционально и интуитивноТайны мира можно постичь лишь эмоционально и интуитивно Отражением этой «высшей истины» и одновременно способом её постижения является символ- намекОтражением этой «высшей истины» и одновременно способом её постижения является символ- намек Из истории символизма

Осенний мотив 1899 Элегии в живописи Какой вы представляете картину с таким названием? В чем несоответствие содержания и названия? Какое значение приобретает мотив осени в произведении? нет исторической конкретности («это просто красивая эпоха») колорит построен на созвучии больших цветовых пятен мягкий приглушенный цвет мотив овала музыкальность линий